Хартли снова пошатывается, и в этот раз Элла не церемонится – хватает Хартли за руку и заставляет ее опуститься на стул.
– Сядь, – приказывает ей моя сводная сестра.
В это же время мой папа и отец Хартли снова схлестываются взглядами. Я еще никогда не видел старика таким взбешенным.
– Сейчас, Ройал, тебе ничем не откупиться.
– Это твоя дочь была за рулем, Райт. Ей повезет, если свой следующий день рождения она не встретит в тюрьме.
– Если кого-то и отправлять в тюрьму, так это твоего сынка. Да всем твоим сыновьям там самое место!
– Не смей мне угрожать, Райт. Я могу сделать так, что мэр приедет сюда через пять минут.
– Мэр? Думаешь, у этого жалкого ничтожества хватит смелости уволить меня? Я выиграл в этом богом забытом округе больше дел, чем любой другой окружной прокурор за всю историю Бэйвью. Жители города спустят с него три шкуры, а ты…
Впервые за эти три часа я решаюсь заговорить.
– Хартли, – хрипло зову я.
Мистер Райт останавливается на середине фразы, резко разворачивается ко мне, глазами метая в меня молнии.
– Не говори с моей дочерью! Слышишь, маленький ублюдок? Не говори ей ни слова!
Я не обращаю на него внимания. Мои глаза прикованы к бледному личику Хартли.
– Прости меня, – шепчу я ей. – Это все моя вина. Авария произошла из-за меня.
Ее глаза расширяются.
– Не говори с ней! – Удивительно, но это произносит мой собственный отец, а не отец Хартли.
– Каллум! – Элла, похоже, изумлена не меньше моего.
– Нет, – грохочет его голос, ройаловские голубые глаза смотрят прямо на меня. – Истон, больше ни единого слова. Речь идет об уголовном преследовании. А он… – папа бросает на Джона Райта такой взгляд, словно тот является носителем вируса Эболы, – …помощник окружного прокурора. Ни единого слова про аварию, если рядом нет наших юристов.
– Как это типично для Ройалов! – презрительно усмехается Райт. – Вы всегда прикрываете друг другу задницы.
– Твоя дочь врезалась в машину моего сына, – шипит в ответ папа. – Вся вина исключительно на ней.
Хартли тихонько поскуливает. Элла вздыхает и гладит ее по плечу.
– Ты ни в чем не виновата, – говорю я Хартли, ни на кого не обращая внимания. Как будто в этой комнате нас всего двое. Я и эта девчонка. Первая девчонка, с которой мне хотелось проводить время и при этом не раздеваться. Девчонка, которую я считаю другом. Девчонка, с которой я хотел не просто дружить.
И из-за меня сегодня ей пришлось столкнуться с яростью моего отца. Из-за меня ее мучает чувство вины за аварию, которая не произошла бы, не появись там я. Мой брат Рид когда-то называл себя Разрушителем, считая, что ломает жизни всех, кого любит.
Но он ошибался. Я единственный, кто все разрушает.
– Не беспокойтесь, мы уже уходим, – рычит Райт.
Я напрягаюсь, когда он сердито шагает к Хартли.
Словно пытаясь защитить, Элла обнимает ее одной рукой за плечи, но мой папа коротко качает головой.
– Пусть идут, – рявкает он. – Этот отморозок прав, им тут не место.
Паника сковывает мне горло. Я не хочу, чтобы Хартли уходила. Особенно, вместе со своим отцом. Кто знает, что он может с ней сделать, когда они останутся наедине?
Хартли, видимо, считает точно так же, потому что она уклоняется, когда отец пытается схватить ее. Но и руку Эллы она тоже с себя стряхивает.
– Я никуда с тобой не пойду!
– У тебя нет выбора, – отчеканивает он. – Я по-прежнему твой официальный опекун, нравится тебе это или нет.
– Нет! – Голос Хартли напоминает раскат грома. – Я никуда не пойду!
Она вдруг поворачивается к моему отцу.
– Послушайте, мой папа…
Но слова повисают в воздухе, потому что Хартли вдруг валится вперед и падает на пол. Звук, который раздается, когда ее голова ударяется о плитку, будет жить со мной до самой моей смерти.
К ней, кажется, тянутся сотни рук, но я оказываюсь рядом с ней быстрее всех.
– Хартли! – хватая ее за плечо, ору я. – Хартли!
– Не трогай ее, – рявкает мой отец и пытается отодвинуть меня в сторону.
Я вырываюсь, но отпускаю ее и ложусь на пол рядом с ней.
– Хартли. Харт. Это я. Открой глаза. Это я.
Но ее веки не шевелятся.
– Отойди от нее, подонок! – орет Райт.
– Истон. – Это Элла, и ее голос пронизан ужасом. Она показывает на голову Хартли, где сбоку сочится тоненькая струйка крови.
Меня начинает тошнить, и это не из-за алкоголя, по-прежнему присутствующего в моих венах.
– О боже! – выдыхает Элла. – Она сильно ударилась головой!
Я прогоняю страх.
– Все хорошо. Все будет хорошо. – Я поворачиваюсь к папе: – Найди доктора! Она ранена!
Кто-то хватает меня за плечо.
– Я сказал, отойди от моей дочери!
– Сам отойди от нее! – выплевываю я в ответ отцу Хартли.
За моей спиной начинается какая-то суета. Шаги. Снова крики. В этот раз я позволяю оттащить себя. Все повторяется, как с Себастианом. Хартли кладут на каталку, доктора и медсестры отдают друг другу приказы и увозят ее.
Я, совершенно подавленный, ошарашенно смотрю на пустой дверной проем.
Что сейчас было?
– О боже! – повторяет Элла.
Мои ноги больше не в силах удерживать вес тела. Я падаю на ближайший стул и хватаю ртом воздух. Что. Сейчас. Было?
Все это время Хартли чувствовала себя плохо, но не сознавалась? Или может, не понимала? Но санитары скорой помощи обследовали ее!
– Они сказали, что с ней все в порядке, – хрипло говорю я. – Они даже не стали ее госпитализировать.
– С ней все будет хорошо, – успокаивает меня Элла, но ее голос звучит не очень убедительно.
Мы оба видели кровь, наливающийся багровый синяк на ее виске, расслабленный рот.
Ох, черт, меня сейчас вырвет!
Стоит отдать Элле должное – она не отскакивает, когда я вдруг складываюсь пополам и блюю на ее туфли. Вместо этого она гладит меня по волосам и убирает их со лба.
– Все нормально, Ист, – шепчет Элла. – Каллум, принесите ему попить. Не знаю, куда запропастился Сойер, когда я отправила за водой его. А вы, – думаю, она обращается к мистеру Райту, – по-моему, вам пора. Можете подождать новостей о состоянии Хартли где-нибудь в другом месте.
– С радостью, – с отвращением отвечает отец Хартли.
Я понимаю, что он ушел, потому что атмосфера в комнате становится менее напряженной.
– С ней все будет хорошо, – снова говорит Элла. – И с Себастианом тоже. Со всеми все будет хорошо, Ист.
Но ей не удается убедить меня, и я снова блюю.
Я слышу, как Элла шепчет себе под нос:
– Господи, Рид, ну когда ты уже доберешься сюда?
И мы снова ждем. Я пью воду. Папа и Сойер молча сидят. Элла обнимает Рида, когда он наконец появляется. Ему пришлось ехать сюда прямиком из университета, и вид у него усталый. Но сейчас все-таки три часа ночи. Мы все устали.
Первыми нам сообщают
