Херемиане же поклоняются Херему, богу времени. Они не отрицают остальную севигу, но кощунственно ее принижают. Согласно херемианской Ктаве, нет никого превыше Властелина Былого и Грядущего.
Безусловно, это ересь, но ересь популярная.
За время путешествия Массено лишь раз пришлось прибегнуть к дару Светлой Госпожи. Причем не темной ночью, а светлым днем, когда на караван набрел неуклюжий песчаный элементаль.
Обычные элементали не враждебны людям, да и взгляд солнечного монаха им не страшен, но этот родился из-за грязного волшебства. После черных, а порой даже и белых чар остается нечистая субстанция, колдовские «помои». И если их не вычищать, они так и пребывают в природе – портятся, гниют… и ищут, к чему бы примениться. Что переменить скверным образом.
Накопившись в почве, воде или чем угодно ином, грязное волшебство может подняться элементалем. Злым, буйным элементалем. Они так же отличаются от нормальных элементалей, как ходячий мертвец – от живого человека.
Но после встречи с Массено оживший бархан снова стал просто барханом. Льющийся из пустых глазниц свет сжег управляющую им грязную магию.
Караванщики долго цокали языками и стали обращаться с Массено еще почтительнее. Предлагали ему медовые лепешки, густой айран, сладкий шек-шек. Нехорошо отказываться от чистосердечного угощения, потому Массено вкусил толику от каждого яства – ровно столько, сколько мог отщипнуть двумя пальцами. Мысленно он просил прощения у Солнца, что предается греховному чревоугодию.
С караваном Массено проехал всю Каргабу, пересек с запада на восток Кебабидан и оказался в Херемии. Самой херемианской из всех херемианских стран, в незапамятные времена породившей трех пророков, изрекших, что не Космодан стоит в центре мироздания, но Херем.
Не пространство, но время.
К сожалению, кроме преданности своему богу у Херемии ничего нет. Большая ее часть лежит в бесплодной пустыне, города медленно тонут в песках, а жители носят рубище, умея только славить Хранителя Времени.
Город Мухзаза, в котором тысячу лет назад родился волшебник Токхабаяж, не лежал на пути каравана. Но караван-баши был слишком благодарен солнцегляду, чтобы заставить его идти пешком по пустыне, и в то же время не настолько благодарен, чтобы подарить верблюда. Так что он с общего согласия решил сделать небольшой крюк и проводить «космоданина» до цели.
Так Массено и добрался до города… теперь уже скорее деревни Мухзаза. Когда-то один из крупнейших городов Херемии, за тысячу лет он совершенно пришел в упадок. Руины крепостных стен, каналы с водой и огромные обветшалые дворцы все еще кричали о былом величии, но голоса их были совсем слабы. Подняв точку зрения на огромную высоту, Массено увидал печальную картину запустения, древний умирающий город.
Однако жителей здесь пока хватало. Центр Мухзазы походил на высохший труп, но на окраинах жизнь кипела. Массено почти сразу оказался на шумном ходжарском базаре, и его принялись окликать, дергать за полы рясы, клянчить подаяние и предлагать самые удивительные сделки.
Сказать, будто ходжарские купцы настойчивы, – все равно что сказать, будто океан мокрый. Видя возможного покупателя, ходжарец загорается и уже не потухает. А поскольку покупателей на базаре много, торговцы аж тряслись от возбуждения.
– Э, космоданин, не проходи мимо, возьми финики! – хватали Массено за руки. – Дыня, сладкая, как уста любимой! Алыча!.. кончилась алыча!.. возьми персики, космоданин! Такая вкусная была алыча!.. подожди, у моего брата есть еще алыча!.. подожди!.. эй, куда пошел?!
Массено наперебой предлагали хотя бы попробовать, вкусить от всех этих даров Люгербеца. Наперебой совали кусочки фруктов, срезанные с огромных туш мясные ломтики, чашечки вина, меда и молока. Однако то были ловушки – отведав хоть крошку, ты попадался в тенета, и купец-паук уже не выпускал, не позволял уйти. Он зудел и зудел над ухом, а если ты все же ничего не покупал – озлобленно кричал вслед и призывал гнев богов на твою голову.
– Возьми, космоданин, возьми сало! – совали Массено искрящийся белый куб. – Нежное, как вздох! Дядя Джахох сам готовил, по древнему рецепту! Только дядя Джахох рецепт знает! Возьми, с любовью сделано… Э, космоданин, куда пошел?! Почему сало не взял, обидеть дядю хочешь?! Сгори живьем, проклятый!
У Массено что-то дернулось глубоко внутри. Смиренный аскет, он все же не был мраморной статуей. Не был глух и бесчувствен. Неприкрытое и незаслуженное оскорбление заставило его сгорбиться и на мгновение вызвало злое желание – повернуться, снять повязку, полыхнуть Солнечным Зрением в предельную силу. Дар Светлой Госпожи разит только нечисть и порождений ночи, но если вложить в него гнев и ненависть – сожжет в пепел все.
Однако это желание пришло лишь на мгновение, и Массено тут же преисполнился стыда. Не окончательно он еще изжил в себе это. Не окончательно еще отрешился от земных страстей и темных эмоций. Купец ведь даже не хотел на самом деле его обидеть – здесь все проклинают друг друга почем зря, это просто пустая болтовня.
Шагая по базару, монах ничего не покупал – только расспрашивал. Расспрашивал местных, не слышал ли кто имени «Радож Токхабаяж», не знает ли, где был его дом.
Конечно, никто ничего не знал, никто ничего не слышал. Прошло шесть веков. Будь здесь селение гномов или эльфов – Массено сыскал бы свидетелей, но люди… люди живут гораздо меньше.
С тех времен и зданий-то сохранилось немного.
Ища хоть какой подсказки, монах попробовал даже гадать по Ктаве, но получил всего лишь:
«Речь служит общению между индивидами, и коли кто владеет осмысленной речью, то осмыслен сам».
Помочь такое, конечно, ничем не могло. Разве только это намек на то, что следует и дальше расспрашивать жителей… но он и так это делал.
Так, впустую, монах проходил весь день. Когда на западе заалел закат, а силы совсем стали оставлять его, он позволил своему телу передохнуть. Уселся на песок, прислонившись спиной к глиняной стене, поднял повыше воротник и спрятал кисти в рукавах. Ходжария – жаркий континент, но ночью пустыня остывает и становится прохладно.
Он уже стал засыпать, когда его тронули за плечо. Под точкой зрения солнцегляда стоял очень тучный, очень крупный, очень бородатый мужчина с унизанными перстнями пальцами.
– Слава Херему, ты еще здесь! – радостно воскликнул он, когда Массено шевельнулся. – Пойдем скорее, мне нужна помощь!
Мужчина оказался бесцеремонен. Не дожидаясь даже ответа, он приподнял полусонного монаха, поставил на ноги и слегка встряхнул. Массено, будучи худ почти до изможденности, весил очень немного и в ручищах-окороках болтался, как пустая ряса.
– Чем я могу помочь тебе, добрый человек? – вежливо осведомился Массено. – Твое дело, верно, и в самом деле срочно, раз ты бередишь мой сон.
– А, пустое, выспишься еще! – досадливо махнул рукой толстяк. – Космоданин, пойдем скорее, ты должен убить демона!
Теперь сон с Массено как
