Всё моё имущество, включая амулеты, я оставлял. Библиотека с книгами по магии, вся школьная библиотека, созданная мной с любовью и, надо сказать, с большой тщательностью, тоже оставалась здесь. Посёлок у Школы разросся, и некоторые жители из него работали в Школе, кто завскладом, кто комендантом общежитий, а кто и в библиотеке, следя за сохранностью книг. Был и главный библиотекарь. Амулеты и артефакты, включая безуровневые, я раздарил ученикам. Катер Школе принадлежит, приписан к ней, ректор будет распоряжаться. Он любит летать на Луну, где у меня загородный дом был, пусть теперь для учеников экскурсии устраивает, я попросил об этом. На нём же обслуживание и управление беспилотниками, которые продолжают держать блокаду. Причём на тихоокеанском побережье – вторая база, блокада теперь и там.
Старейшины, вся сотня, тоже прилетели проститься. И вот, после совместной медитации, мы вернулись в Школу, и я зашёл в портальную комнату. Все мои ученики были здесь, но за линией безопасности. Поклонившись им и широко улыбнувшись, я шагнул в портал. Вспышка. Наконец-то свобода. Чтоб я хоть раз…
Додумать не успел, очнулся в новом теле. Голова раскалывается, глаза слезятся, нос забит, и, вытирая его ладошкой, я осмотрелся, часто моргая. Да уж, снова раб. Разобраться в своём статусе было легко, я сидел в клетке, одиночной, скорее даже небольшом ящике метр на метр, с прутьями с одной стороны. А ящик на повозке, которую кто-то тянет. Кто – не знаю. Сбоку вид лишь на невозделанные поля. Скорее даже прерии. И чего я в своей милой Школе не сидел? Устал? Обрыдло всё? Нового захотел? Ничего, зато безопасно. Шучу, конечно, но ситуация странная. Пока поглядим, что дальше будет. Однако всплеск адреналина есть, а это уже радует, я живой, у меня тело, и у меня нет хозяина. Именно так, будучи великим шаманом индейцев, как ни смотри, но я принадлежал им, и тоже это прекрасно понимал. А тут хоть у этого мальца и может быть хозяин, но я-то свободен.
Одет я был в костюмчик, симпатичненький такой, чёрный, с вензелями на рукавах и с расшитой рубашечкой, края виднелись. Конечно, всё запылённое и немного грязное, но одет стильно. На ножках башмачки с пряжками, выглядывают белые носочки. Пацан, ощупывание это точно доказало, ну и неинициированный одарённый, естественно. Это без сомнений, опыт, знаете ли.
Мальчишка – точно не сын крестьянина, даже не простого дворянина, тут кто-то посерьёзнее будет. Не было б печали… Ощупывая себя, я наткнулся сначала на кудряшки, а потом на остроконечные уши. Так, и кто я? Гоблин, эльф или кто там ещё ушастый? Скорее всё же эльфёнок. В такие миры я ещё не попадал и чую, что желаю здесь задержаться. Главное – с родителями не встречаться, если они вообще есть. Я сам по себе, они сами по себе. Я почти двенадцать лет без продыху ишачил, меня теперь ничего от отдыха не остановит.
Я изредка поглядывал наружу. Вид не менялся, поскрипывание повозки тоже, и я продолжал изучать нового себя. Ну что я могу сказать. Так низко я ещё никогда не падал. То бишь не попадал. Я примерно замерил свои новые руки, ноги и тело. Я даже не пятилетним был, этому телу года три. То-то смотрю, что-то не так. Ну а то, что парнишка болен, скорее всего, банальная простуда, определить не трудно, вон и слабость, и боли в горле, бронхи воспалены, и остальные симптомы. Правда, уходящие, видимо, к выздоровлению всё шло.
Повозка остановилась, и зазвучали голоса. Всё, как и прежде, ни черта не понял. Было видно тени, местное светило с другой стороны, но вот показался обычный человек, видимо возница, с пивным брюхом и в домотканой одежде с кожаной жилеткой, который нёс в одной руке мешок, а в другой лопатку. Деревянную, обитую по краю полосой железа. Увидев меня и что я на него смотрю, он от неожиданности отшатнулся и заорал. Сразу собралось множество народу, который я внимательно изучал. Людей было половина, больше всего мелких и крепких, почти квадратных. Гномы, наверное. Имелся здоровяк за два метра ростом, огр наверняка. О, у него тоже уши острые. Все разговаривали, гомон шёл, но больше всего разорялся один пузатый, с мешком и лопатой. Он что-то выговаривал, предъявлял претензии сухонькому мужичку в богатых для этих мест одеждах, который явно удивлённо смотрел на меня и поначалу оправдывался и вдруг рявкнул, показывая, кто тут хозяин, после чего все разбежались. Мужичок подошёл ко мне и стал пристально меня изучать. Глядя ему в глаза, я одним уголком губ улыбнулся и ме-е-едленно большим пальцем провёл по шее.
Знакомство состоялось. Удивлённо моргнув, бросив на меня заинтересованный взгляд, мужичок ушёл, а я стал анализировать, что случилось, и, кажется, я прав. Думаю, парнишка этот умер от тривиальной простуды, не уследили или вообще не следили. Этот старшой и приказал похоронить тело. Подошёл возница за трупом, а там на него с любопытством смотрит детская мордашка. То-то на него такой карачун напал, руки до сих пор тряслись.
А встали, видимо, на обед, тот пузан чуть позже принёс мне миску с кашей и ложкой, а также кружку с чем-то. Всё деревянное. Я без затей открыл клетку, дверца с прутьями в сторону ушла, взял миску и снова закрыл дверцу. Дождавшись, когда пузан уйдёт, я понюхал варево – нет, обоняние ещё не восстановилось, – и стал быстро есть. Каша с мясом с подливкой, я сам такие делать люблю, только эту не повар делал, а кашевар фиговый, каша с комочками. Однако сытно, половина каши ушла, и я всё, осоловел, желудок-то маленький. Даже в пот бросило, видимо, организм ещё борется с заразой. Хотя по сравнению с тем, когда я очнулся, сейчас моё состояние намного лучше. А что там в кружке?
