Хасара дважды объехала вокруг Шаола на белом жеребце, сообщив ему, что эта порода – боковая ветвь астерионских лошадей. Утонченные очертания клиновидной головы и высокий хвост наглядно свидетельствовали о фэйском наследии. Но муникийских лошадей выводили для передвижения по пустыням. Идеальные животные для песков, через которые сегодня поедут участники празднества, и степей – древней родины хагана. Принцесса даже указала на небольшое утолщение между лошадиными глазами (на халхийском оно называлось джибба), говорившее об особом устройстве пазух. Это позволяло муникийской породе свободно дышать и неутомимо передвигаться по сухим, бесплодным пустыням континента.

Не преминула Хасара похвастаться и скоростью муникийцев. Не такой, как у астерионцев, нехотя призналась она, но достаточной.

Ириана слушала небольшой урок принцессы с бесстрастным лицом (она очень старалась). Пока есть время, проверила, надежно ли закреплена трость Шаола у нее за седлом. Затем освоилась с одеждой, которую для нее приготовили.

Шаол надел свой всегдашний зеленовато-голубой камзол и коричневые штаны. Ириана временно отказалась от платья.

Стараниями Хасары ее нарядили в белое и золотистое. Длинная блуза достигала колен, открывая тонкие свободные шаровары, которые были заправлены в высокие коричневые сапоги. Пояс перехватывал ее тонкую талию, а на груди висела сумка, расшитая золотыми и серебряными нитями. С волосами она ничего делать не стала, лишь убрала в пучок, однако служанки ухитрились вплести туда золотистые нити.

Женщина, прекрасная словно восход.

Участников празднества собралось человек тридцать. Никого из них Ириана толком не знала. Хасара не сочла нужным приглашать кого-либо из целительниц Торры. По двору с веселым тявканьем носились быстроногие гончие, так и норовя прошмыгнуть под копытами лошадей караульного отряда. В оазис компанию сопровождали не менее десятка гвардейцев. Им муникийские лошади не полагались. Правда, бывшие сослуживцы Шаола позавидовали бы и таким лошадям – их собственные заметно уступали этим. Но муникийцы отличались обостренным чутьем. Казалось, они улавливали каждое произнесенное слово.

Хасара подала сигнал Шену, горделиво стоящему возле ворот. Он протрубил в рожок. Процессия тронулась.

Странно, что Хасара командовала кораблями. Судя по всему, лошади и степное наследие семьи интересовали ее намного больше. Сейчас ей не терпелось показать навыки дарганцкой наездницы. Пока этому мешали городские улицы. Горожан заранее оповестили, чтобы не загружали выезд из Антики. Но крутые узкие улицы не подчинялись приказам Хасары. Принцесса хмурилась и бормотала проклятия, вынужденная ехать медленнее, чем хотелось бы.

Не подчинялась Хасаре и изнуряющая жара. Шаол уже взмок. Он ехал рядом с Ирианой, крепко держа поводья Фараши. Своевольная кобыла так и порывалась укусить уличных торговцев, глазеющих на процессию. «Бабочка», ничего не скажешь.

Приглядывая за кобылой, Шаол успевал смотреть и на город. В этой части он еще не был. За восточными воротами начинались холмы, поросшие колючими кустарниками. По пути туда Ириана указывала на приметные места, вкратце рассказывая о каждом.

Между зданиями пролегали каналы, в которых весело журчала вода. Ею снабжались окрестные дома, фонтаны и многочисленные сады и садики, раскиданные вокруг. Тот, кто триста лет назад завоевал этот город, влюбился в него и затем лишь приумножал красоту и благосостояние Антики.

Миновав восточные ворота, процессия вступила на длинную пыльную дорогу, вьющуюся между холмами. Здесь уже ничего не сдерживало Хасару. Пришпорив жеребца, она галопом понеслась вперед, оставляя густой шлейф пыли.

Кашан объявил, что не желает до самого оазиса глотать эту пыль, и помчался следом, предварительно улыбнувшись Ириане. Визири и знать тоже не отставали. Они успели сделать ставки – кто быстрее доскачет до городков, лежавших на пути к оазису. Хорошо, если жители этих городков вняли предупреждению и не появятся на дороге. Опасно, когда дорога и окрестные земли превращались в место забав знати.

Похоже, приглашенные даже не знали, чей день рождения собирались праздновать. Или успели забыть. Принцесса явно заскучала во дворце и обрадовалась поводу скрыться с глаз отца. Шаола удивляло, что с ними поехал и Аргун. Старший сын хагана пренебрег возможностью задумать какой-нибудь заговор против родни и начать его осуществление. Однако Аргун несся вдогонку за Кашаном.

Меж тем часть знати не пожелала соревноваться в быстроте и ехала вместе с Шаолом и Ирианой. Вскоре позади остался последний из придорожных городков. Вспотевшие, тяжело дышащие лошади поднимались по каменистому склону большого холма. По словам Ирианы, за противоположным склоном начинались дюны. Здесь было место водопоя. А дальше – последний отрезок пути по пескам, до самого оазиса.

Ириана улыбалась. Дорога превратилась в оленью тропу, вьющуюся между кустарниками. Кое-кто из всадников гнал лошадей прямо через колючки, сминая кусты и калеча лошадиные ноги. Подтверждением тому были темные капли крови на листьях кустов. Трудно сказать, когда они появились. Палящее солнце мгновенно высушивало все.

Шаолу вспомнилось, что у них в дворцовой гвардии секли за небрежное отношение к лошадям.

Те, кто ехал с ними, поднимались на утес, поили лошадей и отправлялись дальше. В какой-то момент кони и люди исчезали из виду. Казалось, они достигали вершины и растворялись в воздухе.

Даже близость воды не заставила Фарашу двигаться осторожно. Шаол напрягался изо всех сил, чтобы удержаться в седле. Но вида не подавал. Ни лошадь, ни тем более Ириана не должны знать, каково ему сейчас.

Ириана первой достигла вершины. Ее белые одежды выглядели маяком, светящим на фоне безоблачного синего неба. Ее волосы тоже светились, напоминая жидкое темное золото. Ириана терпеливо ждала Шаола. Гнедая кобыла под ней тяжело дышала. Солнечные лучи придавали лошадиной шкуре темно-красный оттенок.

Ириана спешилась в тот самый момент, когда Фараша забралась наверх. Шаол посмотрел вдаль, и у него перехватило дыхание.

Пустыня.

Шипящее море, где вместо воды – золотистый песок. Здесь были холмы, волны и овраги. И нескончаемая песчаная зыбь. Свои звуки, своя музыка, своя жизнь. При этом – ни деревца, ни кустика, ни настоящего ручейка.

Какой бог своей неумолимой рукой создал это место? Вернее, продолжал создавать, заставляя песчинки беспрестанно двигаться.

Такое чудо Шаол видел впервые. Для него это был совершенно новый мир. Возможно, неожиданная награда, поскольку сведения, которые они с Ирианой надеялись отыскать, находились не где-то, а здесь.

Шаол повернулся к Ириане. Та внимательно следила за его лицом и движениями.

– Эта красота открывается не всем, – сказала она. – Но я слышу ее песню.

Море, по которому никогда не поплывут корабли. Кто-то смотрел на дюны и не видел ничего, кроме песков, сулящих смерть под раскаленным солнцем. Шаол видел особый мир. Пусть не такой яркий, как мир лесов и лугов. И жизнь, насколько он знал из книг, пробуждалась в пустыне лишь ночью. Красота ведь тоже бывает разной. Эта была необузданной и дикой.

– Мне твои слова понятны, – сказал Шаол, осторожно