Пока я выкашивал своим коротеньким мечом кусты, народ бросился ломать на дрова удачно подвернувшиеся ветки. Бездельник Бьорн развалился на мешках, благосклонно поглядывая на наши труды. Порозовевший Касалан возился с костром. Я предложил скастовать «Зажигалку», но Касалан отказался.

– В этих краях, – объяснил он, – без крайней нужды не колдуют, Избранный.

Огонь он добыл с помощью нашего походного огнива (которое Ухо Дятла, к счастью, не попятил) и теперь вовсю размахивал бубном, раздувая пламя. Маленький Дик стаскивал срезанное мной в одну кучу. Крыс, видимо, домолился, сложил ладони вместе и начал энергично кланяться, касаясь сложенными ладонями то лба, то ступней.

– Чего это он? – удивился я. – Зарядку делает? Ему что, нашей беготни недостаточно?

– Переодняется, – сказал Дик и, посмотрев на меня, счел нужным объяснить: – Ну, единичку упрощенную отбивает. Понимаешь?

– А, – сказал я, не разгибаясь и продолжая размахивать мечом, – да, полезное упражнение. Слушай, Дик, может, попробуешь поохотиться? Одолжи у Крыса арбалет, не зря же он его тащил…

– Угу, – почему-то плаксиво согласился Дик.

– Не, – сказал я, – это я так. Не хочешь охотиться – не надо, я ваших правил не знаю, да и красноглазые… Но, может, тут грибы водятся или орехи какие?

– Агу-у… – по-младенчески заголосил в ответ Дик.

– Да что ты разнылся! – выпрямляясь, возмутился я. – Прекрати агукать, ты уже не в том возрасте!

Маленький Дик сидел на охапке срезанных кустов, уткнувшись носом в колени и зажимая уши руками. Плечи и спина его вздрагивали.

– Ну, братушка, – сказал я, подходя и насильно отводя его руки, – что с тобой стряслось? Заболел?

– Ау-ах-ах-гу-у-у!

Начавшийся на высокой жалобной ноте и постепенно перешедший в низкие угрожающие частоты звук издавал явно не он.

– Так это не ты агукаешь? – удивился я, отпуская Дика.

Дик воспользовался моментом и снова укрылся руками. Все остальные, кроме Касалана, стояли в ряд у поваленного ствола и напряженно вглядывались в лес на противоположной стороне поляны. Шаман продолжал топтаться рядом с костром, стягивая меховую куртку через голову. Куртка застряла, зацепившись воротником за подбородок. Касалан раздраженно шипел сквозь зубы и весь скособочился, пытаясь освободиться. Я подошел и встал на свободное место между Крысом и Бьорном. Бьорн удобно расположил на стволе свой поднос для рисования, в руках у Крыса был арбалет.

– У-у-ух! Агу-гу-гу! – выло теперь в лесу не переставая, и ничего жалобного в этом вое больше не было. Была ярость и голод. Была ликующая радость предвкушаемого убийства. – Ау-ау-гу! Ах-гу-гу-гу!

Вой стремительно приближался к нам. Я поймал себя на том, что пытаюсь пригладить потной ладонью вставшие дыбом волосы. Огромная визжащая тень невесомо мелькнула среди деревьев, перемахнула через кусты на краю поляны и застыла как вкопанная, оценивающе нас разглядывая.

– Ату! – рявкнула тварь в последний раз и заткнулась, прикидывая, с кого начать пиршество.

Не в силах пошевелиться, я загипнотизированно застыл, уцепившись за сучья отделяющего от чудовища ствола. В каких-то пяти шагах покачивалась на коротких кривых лапах раздувшаяся лягушачья туша Агу. Шкура страшилища была черная и влажно блестела, на короткой толстой шее сидела широкая тупоносая голова. Голова, словно в издевательской усмешке, скалилась акульей пастью. Из пасти капала желтая слюна. Зубы в три ряда были острыми и длинными, покрытыми коричневым налетом. Крохотные зрачки восьми глаз светились красным. Они неторопливо ощупывали нашу шеренгу, перебирая одного за другим. Короткий, словно обрубленный, хвост царапал толстыми шипами землю под лапами чудовища… Оно перестало пялиться на Крыса и уперлось в меня давящим безжалостным взглядом.

Я зажмурился и закрыл лицо ладонями. Смерти я больше не боялся. Я боялся умирать. Боялся нестерпимой боли раздираемого на части и обгладываемого живого тела, которую обещал взгляд твари. Откуда-то я знал, что Ату не убивает одним ударом, что большую часть трапезы я буду в сознании. И ничего изменить уже нельзя. Остается стоять в этой торжественной тишине (едва нарушаемой шуршанием угольков решившего напоследок порисовать Бьорна) и ждать. Ждать, когда наконец все закончится. И молиться, чтобы закончилось быстро…

Сзади раздалось неуместное бумканье. Бумканье сопровождалось знакомым характерным повизгиванием. Досадуя – в самом деле, помереть спокойно не дадут! – я оглянулся. Так и есть, голый Касалан скачет вокруг разгоревшегося костра и колотит себя по башке бубном, мотая во все стороны сморщенными седыми гениталиями. «Спятил от ужаса, счастливчик, наверное, и не почувствует ничего теперь», – подумал я с завистью.

– А ну-ка! – задорно крикнула богиня любви, перескакивая на сторону чудовища. – Сейчас проверим, кто тут к волшебству невосприимчив!

Красавица грациозно двинулась вокруг Ату в медленном, завораживающем, дьявольски соблазнительном вальсе, совсем вплотную к нему. Мерзкая туша Ату перестала раскачиваться, потускневшие глазки затянуло поволокой, на черной шкуре начали проступать розовые узоры…

«Отобью! – решил я, любуясь отважной богиней. – Знаю, нехорошо, Бьорн мне друг, непорядочно – а я отобью! Все отдам, ничего мне не надо, но этой женщиной я владеть должен! Я один!..»

Но как смеет мерзкая тварь так бесстыже пялиться на мою Елену?! Да я сейчас перелезу и все зубы гадине повыбиваю!..

Однако перелезть через ствол так просто не удалось, рубашка зацепилась за обломанный острый сук. Я дернулся, но проклятая рубашка не рвалась, и я понял, что меня опередили. Маленький Дик был уже рядом с Ату.

– Ну ты, животное, – крикнул он, подбоченившись, – пошло вон! Она моя!

Ату не обратил на Дика никакого внимания, продолжая сверлить красавицу похотливыми маслеными глазками, и тогда Дик подпрыгнул и саданул кулаком чудовищу прямо в зубы. Чудовище, по-прежнему игнорируя Дика, не шелохнулось, а Дик отскочил в сторону, прижимая к животу покалеченную конечность, с которой капала кровь.

– Не мешайте, – крикнула прекрасная Елена, не прекращая плясать, – я сама! А врали, что волшебство не действует! Еще как действует! ого-го как действует! ого-го!

– Агу-гу! – восторженным ревом откликнулся Ату и, выбросив куски дерна из-под всех четырех лап, прыгнул на красавицу. – Ату!

– Ай, – взвизгнула чудом увернувшаяся богиня, сломя голову пробегая мимо нас в лес, – не так действует! Бьорн, спасай!

Чудовище бросилось за петляющей, как заяц, прекрасной Еленой, за чудовищем погнался Маленький Дик, размахивая саблей. Бьорн продолжал судорожно стучать ломающимися припасенными угольками по подносу. Я никак не мог отцепиться от проклятого сука…

– Дайте сюда арбалет, – послышался голос графа, – дайте сюда, растяпа! Что же вы не стреляли!

– А что же вы мне не напомнили, – отмахнулся Крыс, – сами растяпа! Он зевает, а я виноват! Сейчас опять мимо пробегут…

– Умоляю, бейте гада в глаз! – крикнул граф. – Да ведь вы промажете! Отдайте арбалет!

– Руки прочь, я никогда не мажу! Мне бы только поближе подобраться!

Послышался шум, и из леса вылетела задыхающаяся Елена. Она сумела выиграть у Ату с десяток метров, но здесь, на прямой, чудовище двигалось гораздо быстрее богини… Я перестал дергаться на суке и застыл, затаив дыхание. Попади… ну же, милый, попади…

– Стреляйте же! – не выдержал