– Граф, нельзя ли покороче! – не выдержал Крыс.
– Короче, – согласился граф с предложением Крыса, – подадмирал задремал на несколько минут и проснулся глубоко убежденным в том, что находится на боевом корабле и что нас атакует вражеская эскадра. Подадмирал немедленно начал всех присутствующих строить и свистать наверх. Присутствующие, как вы понимаете, господа, строиться не пожелали, и тогда подадмирал…
– Граф! – взмолился Крыс. – Вас всего-навсего спросили, что находится за дверью!
– А-а, – сказал граф, – но это же совсем не интересно. Мы сидим в подвале. За дверью – лестница, ведущая в караульное помещение. В караулке сидят солдаты, человек пять. Розовые береты… Как правило, режутся в карты.
– Плохо, – сказал я. Дверь не представляла особой проблемы, Учителю удалось вдолбить в меня несколько навыков по снятию оков и открыванию дверей, но солдаты… – Очень плохо. С солдатами мне не сладить. Пять человек!
Все почему-то радостно заулыбались, и Крыс с сарказмом проскрипел:
– Точно! Тут ты, приятель, прав. Пятеро караульных – куда уж сладить! У каждого по мечу, а у капрала еще и арбалет… Я весь боюсь!
– Ну ты, Крыс, не очень-то, – сказал Маленький Дик, – пять беретов – более чем серьезно. Это тебе не резервисты. Расхвастался…
– Эх, кабы меня пять человек брали, я бы с вами здесь не сидел. Да что – меня! С графом целая армия воевала.
– Армия не армия, а рота была, – сказал граф. – Поэтому я и сдался почти без боя… Дорогой Бьорн, наши рассуждения о серьезности или несерьезности солдат носят чисто теоретический характер. Эта дверь никогда не открывается.
– А как же вас кормят? – удивился я.
– Кормят-то неплохо, – сказал Дик. – По понедельникам даже мясо дают.
– Дверь двойная, – пояснил граф. – Открывают одну половину, ставят пищу, закрывают, с помощью рычага открывают окошко с нашей стороны… Увидите. Довольно забавно придумано. Вас сюда тоже так запихнули, только вы без сознания были.
– Все-таки надо попробовать договориться с караульными, – сказал я, прикладываясь к ведру, в котором после утоления жажды моими новыми знакомыми почти ничего не осталось. Надо-то оно надо, но как не хочется… – Сходить к ним, что ли…
Дик покрутил пальцем у виска.
– Дверь я открыть сумею, – объяснил я.
– Бросьте, Бьорн. Дик поначалу тоже все пытался ее выломать. А Крыс даже отмычку умудрился с собой притащить.
– Да при чем здесь отмычка?! – возмутился Крыс. – Покажите мне хоть один замок на этой стороне, и я его открою! Отмычка здесь совершенно ни при чем! Я не волшебник!
– Зато я волшебник.
– Волшебников не бывает, – сказал Дик. – В войну последнего шлепнули. Сам Один и шлепнул. Не гони!
– Не, не всех, – поправил Крыс, – баба та смылась и еще кто-то уцелел, если не врут. Но толстяк – не баба. Жаль, конечно, хоть оторвались бы напоследок…
– Вы, Бьорн, что же, собираетесь загипнотизировать дверь? – засмеялся граф. – По этому поводу есть один замечательный анекдот…
– Я внушу ей, что она открыта, – перебил я. – Это не проблема. Итак, вы ждете меня здесь, я открываю дверь и иду к солдатам…
– И те вас немедленно прикончат, – договорил за меня граф. – Нет, дорогой друг, даже если допустить гипотетическую возможность такого развития событий, одного вас я туда не пущу.
– И я! – заявил Дик.
– Мне бы только поближе к ним подобраться, – сказал Крыс.
– Нет уж, я лучше один. Иначе, боюсь, разговора не получится.
– Береты и не станут с вами разговаривать, – сказал граф, – с чего вы взяли? У них простой и четкий приказ, они вас без разговоров зарубят, дорогой мой. И я не понимаю, почему вы не хотите взять нас с собой. Вам неприятно наше общество?
– Даже обидно! – сказал Дик.
– Он нас не уважает! – заявил Крыс.
– Да нет же! Но если я пойду с вами, вы там всех поубиваете!
В камере воцарилось потрясенное молчание. Жужжала одинокая муха. Крыс молниеносным движением поймал ее в кулак и принялся задумчиво отщипывать крылышки.
– Тяжелый случай, – наконец сказал он, хлюпая. – Э-хе-хе…
– А мы с ним – как с человеком! – сказал Дик.
– Подождите, господа, – сказал граф. – Подождите. Он из другой страны. К тому же художник. Натура творческая, увлекающаяся, немного не от мира сего… Скажите, Бьорн, может быть, у вас есть какие-нибудь моральные или этические принципы, заставляющие считать тюремщиков неприкосновенными?
– Да! – сказал я. – Есть такие принципы! И моральные, и этические!
– Но ведь береты – отбросы общества! – сообщил Крыс, краснея от негодования, и угрожающе хлюпнул огромным носом.
– Только не надо на меня давить, – сказал я. – И не таких видывал!
– Бреепоклонник, – определил Крыс. – Этого нам как раз и не хватало для полной коллекции!
– Господа, не будем ссориться, – сказал граф. – Не забывайте, что проклятая дверь все еще закрыта!
– Такой она и останется, – сказал я.
– Я так и думал, что ты треплешься, – сказал Маленький Дик.
– Не стоит брать меня на слабо, мальчик. Тебя еще на свете не было, когда я нарисовал своего первого пирата!
– Гм, – сказал граф. – Спокойнее, господа. Давайте предположим, что Бьорн действительно может открыть дверь, и рассмотрим проблему с разных сторон. Дорогой друг, вы понимаете, что в этом случае своим бездействием обрекаете на скорую и весьма мучительную смерть четырех человек? В том числе и себя?
– Это-то я понимаю, – буркнул я.
– С другой стороны, дорогой друг, с чего вы взяли, что солдат обязательно придется убить? Ведь мы можем предложить им сдаться!
– Точно! – обрадовался Дик.
– Это общепринятая практика! – воскликнул Крыс.
– А они сдадутся? – спросил я.
– Ну не дураки же они, – сказал граф.
– Ладно, – сказал я, – ладно… Но вы мне обещаете?
– Предложить беретам сдаться? Разумеется, обещаем! Да вы сами и предложите, – сказал граф. – Договорились?
– Соглашайся, Бьорн, – поддержал графа Крыс. – Лично я ненавижу кровопролитие не меньше тебя!
– Хорошо, – сказал я. Другого выхода все равно не было. – Хорошо. Вы мне обещали.
– Обещали, обещали, – хихикнул Крыс, потирая ладони.
– Вы это бросьте, мужики, – сказал я, раздражаясь. – Кого обмануть хотите? Дурачка нашли? А волшебников уже давно не бывает, Дик прав. Я и не волшебник. Я – бог!
Я строго оглядел по очереди всех троих. В этот момент, с одинаковым выражением недоверия и надежды на лицах, были они удивительно похожи. Потом граф вежливо улыбнулся, Крыс потупился, и похожесть исчезла.
– Врать богу… сами знаете, чем закончится, не маленькие!
Они молчали. Я – тоже.
Наконец граф посмотрел мне прямо в глаза и произнес:
– Мы чтим законы Одного, и нам дорога голова на плечах. Крови не будет. Я даю вам слово!
– Крови не будет, – сказал Крыс. – Даю слово.
– Клянусь, – добавил Дик.
Я положил на дверь ладонь, представил, как она может выглядеть с другой стороны, – вся в засовах, амбарных замках, цепях и крючках, и захотел, чтобы все эти замки и засовы, вместе с цепями и крючками, отодвигались, разматывались, отмыкались и откидывались сами по себе; для верности
