— Пойдём, — сказала она, протягивая руку. — Я знаю женщину, которая сделает тебе платье цвета облаков. И такое же мягкое. Пойдём и снимем с тебя мерки.
Кара в мгновение ока оказалась на ногах.
— Правда?
— Правда, — отозвалась Бронвин. — А потом попьём чая и посмотрим всё, что стоит посмотреть в Городе Роскоши.
Кара неожиданно стала подозрительной.
— Это не просто игра?
Бронвин рассмеялась, но у неё защипало глаза. В возрасте Кары она тоже не знала ничего подобного. Бронвин казалась, что она понимает, что это значит для девочки.
Попрощавшись с арфистом-бардом, Бронвин сдержала своё обещание и заказала Каре розовое платье — а вместе с ним ещё два других. Они попили чай и подслащённое вино в таверне Гунара, блестящем заведении в самом центре Морского квартала. Общий зал ярко освещали дюжина магических шаров, а зеркальное стекло отражало лучи в каждый угол, где их ловили хитро огранённые кристаллы и искуственные драгоценные камни, украшавшие всё от тарелок до стульев.
Как и ожидала Бронвин, Кара была зачарована видом. Слишком возбуждённая, чтобы есть, она цеплялась за свой кубок послащенного вина с водой — больше сахара чем вина, и ещё больше воды — и озиралась вокруг с нескрываемым любопытством. Молчание девочки длилось до тех пор, пока они не покинули таверну, потом она взорвалась вопросами, желая знать про всё, что попадалось им на пути.
Бронвин покачала головой, следуя за Карой вниз по улице, удивляясь собственным чувствам. Каждое мгновение, проведённое с девочкой, делало перспективу расставания с ней ещё более тяжкой. Но этот подарок, этот единственный день приключений и беззаботной радости, Бронвин могла ей подарить.
Желая показать Каре как можно больше, она кликнула экипаж и заплатила возничему, чтобы тот показал им городские пейзажи. Они проехали вдоль морской стены, любуясь огромными вычурными особняками и девяностофутовой статуей воина, бесстрастно глядевшего в море. Они проехали мимо башни Алгайрона, и Кара задрожала, слушая историю древнего волшебника и скелета, оставшегося от человека, пытавшегося украсть его силу. Она заохала, увидев дворец Пьергейрона, и вытянула шею, чтобы проследить взглядом за пролетающим мимо грифоньим патрулём. У Плиты — обелиска, служившего местом для молитвы людей любой веры — Кара слегка смутилась.
— Мои приёмные родители молились — отец молился — но не сказали мне имя бога, которому нужно молиться мне.
Подозрения Бронвин касательно этой загадочной веры усилились — как и её недоумение, почему этот Даг Зорет был так решительно настроен держать дочь в неведении.
— Ты отыщешь бога или богиню, которые найдут отклик в твоём сердце, — мягко сказала она.
— А кто нашёл отклик в твоём?
Бронвин задумалась. Она была не особенно религиозна, но решила, что существует только один ответ.
— Тимора, — сказала она. — Госпожа Удача. Она предлагает тебе рискнуть и пойти своим путём.
Кара стиснула губы.
— Звучит хорошо, но не совсем мне подходит.
— Ничего страшного, — ответила Бронвин, чувствуя себя не в своей стихии. Она никогда особенно не задумывалась о религии, но видневшаяся в детских глазах жажда найти собственное божество убедила Бронвин, что ей стоит уделить этому вопросу больше внимания.
— Давай отправимся в Южный квартал, — предложила она. — Скоро начнётся закат, а сегодня полнолуние, если не ошибаюсь.
В полнолуние над просторным двором повисала Лунная Сфера. Можно было войти в огромный, пропитанный магией шар и летать или планировать внутри. Бронвин не могла придумать более интересного для ребёнка занятия — как и лучшего способа закончить день.
* * * * *
Темница замка Глубоководье была не тем сырым и страшным местом, какое ожидал встретить Алгоринд. Конечно, его камера находилась глубоко под землёй — стража провела его сюда по двум лестничным пролётам — но каменные стены были гладкими и сухими, и через каждые несколько шагов в держателях горели факелы. Камеры были тесными, но чистыми и оборудованными основными удобствами: соломенным матрасом на деревянной раме, ночным горшком, умывальником и кувшином с водой. Прошлой ночью и этим утром ему принесли еду. В целом, жаловаться было не на что, и он верил, что правосудие Тира позаботится о том, чтобы его заточение не продлилось долго.
Сосредоточившись на этой мысли, Алгоринд громко запел традиционный утренний гимн. Он полагал, что среди этих конкретных залов правосудия такую песню можно было услышать нечасто.
Ниже по коридору раздался звук приближающихся шагов; Алгоринд обрадовался, увидев сэра Гарета, но прежде чем заговорить, пропел последние две строчки гимна.
— Спасибо, что пришли, сэр.
— Ты как будто не ожидал меня увидеть, — коротко отозвался рыцарь. — Ты мудрее, чем кажешься, если подозревал, что я обдумываю возможность бросить тебя здесь. Как твои дела?
Алгоринд бросил короткий взгляд на тюремную стражу. Старший рыцарь проследил за ходом его мыслей и резким кивком выразил своё согласие. Как только юного паладина освободили, они в молчании покинули темницу и молчали до тех пор, пока не оказались в сёдлах, направляясь в Залы Правосудия.
— Я видел девочку, — наконец сказал Алгоринд. — Потомка Самулара.
Лицо рыцаря побледнело так сильно, что Алгоринд испугался, не упадёт ли тот с лошади.
— Здесь? В Глубоководье?
— Да, сэр. Я погнался за ней, чтобы вернуть в храм. Она сбежала от меня, и меня задержала стража.
Сэр Гарет ехал в молчании несколько мгновений, пережёвывая услышанное. Наконец, он повернул к Алгоринду суровое лицо.
— Твоя неудача с задержанием девочки — серьёзное дело. Это происшествие говорит о недостатке способностей или нехватке силы воли. Может быть, ты специально позволил девочке убежать.
Алгоринд был потрясён до самой глубины души.
— Сэр!
— Некомпетентность — серьёзный проступок, в которым ты, несомненно, виновен, — холодно ответил рыцарь. — По общему мнению, ты талантлив и хорошо обучен. Любые будущие неудачи с твоей стороны будут расцениваться как преднамеренные, являясь изменой против ордена. Ты понимаешь?
— Нет, сэр, — с абсолютной искренностью сказал Алгоринд. По правде говоря, слова рыцаря сбили его с толку.
— И
