«Я тебя дождусь, Купер, – пообещал старый наемник. – И всех остальных тоже».

Что ж, призраку Рафа долго придется ждать отмщения – он попал в самый конец очереди, где немало и других желающих. Но сейчас Клэй представил себе, как после смерти Саббату встречает орава призраков, жаждущих мести, и первыми к ней бросаются трое детей, зловеще сверкая пустыми глазницами.

– Ну, по-моему, ты хорошая, – помолчав, сказал он.

Живокость дернула поломанным крылом – Клэй сообразил, что жест этот равноценен пожатию плечами.

– Может, сейчас и так. Таяно сказал, что мои воспоминания полностью никогда не вернутся или вернутся, но постепенно или, наоборот, все разом.

Из-за таких неопределенных предсказаний Клэй и не доверял лекарям, а тем более знахарям, но сейчас надеялся, что самое первое предположение все-таки сбудется и что он никогда больше не столкнется с той, что опалила его ненавидящим взглядом в Контове, а потом в грозу спикировала на палубу «Срамного престола». Впрочем, сказать об этом Саббате он не мог и взамен собирался произнести нечто банальное, но утешительное, как вдруг позади раздались шаги.

Клэй обернулся. Перед самым его носом покачивался острый каменный наконечник копья, а в сумраке белела жуткая рожа, размалеванная под череп. В сознание Клэя неумолимо, как червь в сердцевину яблока, вгрызлось слово: «людоед».

Как выяснилось, людоеда звали Джереми. Он с трудом изъяснялся на престольном наречии, но с Мугом нашел общий язык с помощью жестов и десятка слов, повторяемых раз за разом – очень громко и очень медленно.

– Неплохой парень, – сказал волшебник товарищам, когда Джереми с Таяно отошли поговорить в сад (тролль понимал гортанную речь местных жителей и, судя по всему, был знаком с новым гостем). – Он фуражир, добывает пропитание для своего клана, Костяных Морд. Во всяком случае, теперь понятно, почему они так разрисовывают физиономии. Кстати, племя обитает здесь неподалеку.

Матрик тихонько присвистнул:

– Хорошо, что мы туда не свалились, а то остались бы от нас одни косточки и, может быть, Жи… – Он оборвал себя на полуслове и продолжил: – Саббатины крылышки.

– Людоеды? Значит, это не выдумки? – уточнила Саббата. – Они и правда людей едят, что ли?

– Да, едят, – подтвердил Муг. – Но по большому счету им все равно, что за мясо – курятина, говядина, свинина, – лишь бы с кровью. С голодухи они совершают набеги на соседние кланы и едят всех убитых – и своих, и чужих.

– Ненормальные какие-то, – сказала Живокость.

Муг пожал плечами:

– Это как посмотреть. Мы в Грандуале убиваем друг друга запросто, по самым дурацким причинам, а людоедов называем дикарями… Между прочим, они делают из человеческих костей всякие орудия, из ушей и зубов – украшения, из кожи – одежду и шатры, а съедают все дочиста, даже глазные яблоки. По-моему, очень разумный подход.

Матрик приобнял волшебника за узкие плечи:

– А по-моему, это ненормально.

– Они не едят ни овощей, ни фруктов, – продолжил Муг. – Считают, что питаться растительной пищей – признак трусости. Из-за этого многие страдают цингой.

– Цингой? – встревоженно переспросила Живокость. – Это заразно?

– Нет, что ты! – успокоил ее волшебник. – Но целоваться с ними не советую – от человечины у них страшно воняет изо рта.

Она брезгливо скривилась, и Клэй невольно восхитился очаровательной гримасой.

– А что он здесь делает? – спросил Гэбриель.

Муг, погладив длинную шелковистую бороду, объяснил:

– Их вождь захворал, и Джереми послали к Таяно за лекарством.

– Это правильно, – сказал Матрик. – Бодяга у знахаря и правда обалденная. У меня сошли все синяки, затянулись все царапины и порезы, а рука зажила, прям как новенькая.

– И мое крыло тоже вроде ничего, – заметила Живокость. – Не то чтобы прямо как новенькое, но вполне сносно. Кстати, а вы не знаете, с какого перепугу я решила в грозу полетать?

– Нам пора, – напомнил Гэбриель, оставив вопрос без ответа. – Мы и так потеряли уйму времени. За ночь можно было бы дойти до корабля, сейчас уже бы летели.

Вернулись Джереми с Таяно. Людоед, покрытый бесчисленными шрамами, не только разрисовал физиономию, но и с ног до головы обсыпался каким-то зеленым порошком – и для маскировки, и для того, чтобы придать своей плоти неприятный вкус, назло врагам. Копье служило ему посохом, а из котомки за спиной торчал пук бодяги.

На прощание Таяно неловко обнял каждого из гостей:

– Слышь, хорошей вам дороги.

– Ага, – кивнул Матрик.

Джереми, который взирал на Живокость с плотоядным вожделением (Клэй очень надеялся, что оно вызвано не голодом, а влечением иного рода), едва не выпрыгнул из собственной шкуры, когда Муг заорал ему в лицо.

– МЫ УХОДИМ! – вопил волшебник, подкрепляя свои слова выразительными жестами. – НА КОРАБЛЬ! ПРИЯТНО ПОЗНАКОМИТЬСЯ. ЛЕЧИТЕ ВОЖДЯ! УДАЧИ!

– КИ ТОБАРА, – ответил дикарь на своем непонятном наречии. – ИК УКИБАН ДОНО ГАРУК.

– Он говорит, что немного нас проводит, – перевел Муг, что, в общем, было необязательно, поскольку Джереми обвел всех рукой, а потом пальцами изобразил шагающего человечка.

– ИККИ ДУКА ПУБАРУ. КУ ПАСА ПИКАРА.

– Он приглашает всех нас в становище Костяных Морд, на обед.

– На обед к каннибалам? – фыркнул Матрик. – Только через мой труп.

Клэй хлопнул его по плечу:

– По-моему, именно этого он и добивается.

Глава 34

Сгоревшая надежда

Путники расстались с Джереми час спустя. Людоед весело помахал им рукой и отправился на юг, не выказывая ни малейшего страха перед тем, что пойдет через чащобу в одиночку.

«Сага» в полном составе – пять человек – вместе с Живокостью шла по тропе, проторенной вчера Гэбриелем и Мугом. Здесь Клэй познакомился со множеством новых ужасов, которыми изобиловала Жуть. Для начала пришлось пересечь запутанный лабиринт овражков, затянутых полотнищами паутины, где обитали пауки размером с собаку.

У одной из развилок приятели столкнулись с эттеркапом – тварью, похожей на тощего старика с черными глазами навыкате, отвисшим животом и целым лесом длинных игл на горбу. Эттеркап загнал в полое бревно какого-то зверька и теперь яростно щелкал жвалами и метался от конца к концу, стараясь достать добычу.

Завидев путников, эттеркап присел на корточки и подобрался, готовый то ли напасть, то ли задать стрекача, смотря по обстоятельствам.

– Ты меня понимаешь? – спросил его Гэбриель.

Эттеркап кивнул, подозрительно разглядывая его блестящими бусинами глаз. Длинные пальцы твари оканчивались острыми когтями.

– Какая тропа ведет на запад?

Монстр наклонил голову, медленно вытянул тощую руку и указал назад.

– Спасибо, – сказал Гэбриель и решительно направился в противоположную сторону.

Эттеркапы слыли лжецами и имели привычку шипеть перед тем, как напасть. Вот и сейчас тварь злобно зашипела и бросилась на Гэбриеля, стараясь зацепить его костлявыми пальцами.

Клэй был готов к этому. Эттеркаповы когти, не причинив никому ни малейшего вреда, скользнули по Черному Сердцу, а Ганелон, который только и ждал подобного подвоха, взмахнул топором, одним ударом разрубив мерзкую тварь напополам.

Как только половинки перестали судорожно дергаться, из полого бревна выскочил красноглазый зверек, покрытый белой шерсткой. Больше всего он походил на восьминогого хорька с головами по обоим концам тела. Клэй припомнил, что видел такое создание в клетке у Муга. Обе головы злобно заверещали, и зверек ускакал прочь.

Выбравшись из овражного лабиринта, путники попали в лес, где высились безлистые деревья. Откуда-то наполз густой туман. Завитки его, как живые, щупальцами обвивались вокруг лодыжек, дергали за ноги. Клэй брел медленно, осторожно, будто ступая по мутной воде. Потом туману надоело, и он убрался восвояси.

Наконец показались знакомые места: вот облепленное грибами дерево, вот ручеек с кислой водой, над которой клубились едкие пары.

«Летучий корабль где-то там, впереди, – с облегчением подумал Клэй. – Почти пришли».

Немного погодя в чаще мелькнул белолицый, обсыпанный зеленым порошком дикарь, потом еще один, с грубо сработанным луком в руках.

– Может, он за нами погоню снарядил? –