Джеймс с ужасом слушал сестру, но она сразу заметила отсвет борьбы на его честном лице. Он оглянулся на недавно обретенный трон. Мейкпис вполне могла предположить, как много это для него значит – стать господином, хоть и на одну ночь. Когда он еще получит такой шанс?

– Сегодня уже слишком поздно, – пробормотал он неловко. – Так или иначе, ты не в состоянии пробежать столько миль! Поговорим об этом утром.

Мейкпис с чувством глубочайшей безнадежности наблюдала, как единокровный брат возвращается к ожидавшему его трону и небольшой компании придворных князя беспорядка.

Томас, новый лорд Фелмотт, вернулся в зал чуть позже вместе с Саймондом. Если Саймонд вначале и был расстроен, то сейчас, кажется, полностью оправился. Он сел рядом с отцом, обозревая сцену с кошачьей безмятежностью.

Томас больше не смеялся, его походка изменилась. Теперь он двигался совсем иначе, с неестественной скованностью. В его лице не осталось тепла, а глаза смотрели на мир взглядом василиска. Тем самым, который раньше был у Овадии.

Глава 13

Зимний Гризхейз представал в истинном обличье: бесцветный, вечный, недосягаемый, неизменный. От него коченел рассудок и замерзала душа. Он заставлял казаться ребяческими все мечты о побеге.

И хотя теперь здесь жил новый лорд Фелмотт, Мейкпис знала, что он так же стар, как серые башни. Отныне Томас Фелмотт сидел согнувшись, словно дряхлый старик. У него вдруг появился аппетит к тонким блюдам и лучшему бренди. Наблюдая, как он пожирает ножку жареной курицы, сдирая зубами мясо с кости, Мейкпис представляла сидевших в нем жадных призраков. Слишком долго они были заключены в больном, изможденном теле, одолеваемом лихорадками и недугами. Теперь они вновь обрели зубы и желудок, достаточно сильные, чтобы позволить себе небольшую роскошь.

– Томасу следовало лучше заботиться об этом теле, – однажды подслушала Мейкпис их бормотание. – У нас ноет спина от его постоянных поездок верхом. А наши глаза плохо видят из-за его непрерывного чтения. Нам следовало занять его тело раньше, знай мы, как он его износит! Его воспоминания – беспорядочная мешанина, как неразобранная библиотека…

Призраки лорда Фелмотта рассуждали не как гости. Похоже, чувствовали, что тело Томаса – собственность, всегда принадлежавшая им, а теперь они потребовали ее обратно от нерадивого арендатора.

Все изменилось. Ничего не изменилось. И все же по мере того, как дни становились светлее, до них донеслись слухи о неминуемых переменах. В Гризхейз пришла весна и принесла с собой войну.

Как-то майским утром, еще до рассвета, Мейкпис, собирая улиток в огороде, услышала тихие голоса за стеной.

Она часто собирала улиток и земляных червей – их слизью мистрис Гоутли лечилась от подагры. Однако у Мейкпис имелись причины всегда делать это в такой ранний час, пока весь дом еще спал. Это означало, что никто не увидит, как она ползает по огороду на четвереньках, позволяя медведю вволю нагуляться по холодной росистой траве. Главное – оставаться в этой части огорода, где ограда скрывала ее от окон Гризхейза.

Ведь это просто – ходить на четвереньках, зато медведь чувствует себя не так стесненно. Это его прохладная зеленая территория, царство влажных запахов и тайн. Каждый раз Мейкпис чувствовала, что зрение становится настолько острее, что она может видеть в сумерках почти так же ясно, как при дневном свете. Сегодня она зарылась в землю пальцами, потерлась о дерево и понюхала пушистые головки одуванчика, разбрасывая носом семена. И чуть замешкалась, не успев помешать медведю слизнуть жирного жука с ее запястья и мигом проглотить.

Но тут она замерла, хотя до сих пор ощущала во рту вкус жука: до нее донеслись скрип башмаков и тихие настойчивые голоса.

– Итак?

Она безошибочно различила скрипучее карканье лорда Фелмотта.

Ответил мужской голос. Похоже, это сэр Энтони. Старший, который прибыл вчера поздно ночью. Он был двоюродным братом нового лорда Фелмотта, и Мейкпис подозревала, что его призраки были буйным сборищем солдат, если не считать парочки более холодных голов, подброшенных в эту мешанину.

– Все как мы думали. Мятежные войска наступают на гарнизон в Гелтфорде.

Растерянная Мейкпис навострила уши. Гелтфорд был всего в сорока милях от Гризхейза.

– Хм-м-м, – протянул лорд Фелмотт. – Если мятежники возьмут Гелтфорд, то сразу же обратят внимание на нас.

– И пусть, – отрезал сэр Энтони. – Жаль мне их, если попытаются осадить Гризхейз.

– Если король потеряет Гелтфорд, это ослабит его позиции в графстве, – задумчиво ответил лорд Фелмотт.

– Не все ли нам равно? – спросил сэр Энтони. – Мы объявили себя сторонниками короля, но, если оставим наши войска дома, можем отговориться, что ради него же защищаем свои земли. Будем держаться подальше от драки и позволим дурацкой войне исчерпать себя.

– Да, но нам необходимо, чтобы король победил в этой проклятой войне! – парировал лорд Фелмотт. – Если победит парламент, король Карл будет не только ослаблен, но и слишком обеднеет, чтобы отдать все деньги, которые мы ему ссудили. Кроме того, у нас есть власть над королем. Он никогда не сможет преследовать нас за колдовство! Если эти напыщенные пуритане вынюхают правду о наших традициях, то немедленно начнут завывать, обвиняя нас в некромантии. Нельзя допустить, чтобы они получили чересчур много власти. Королю необходимо выиграть эту схватку. И если мы ему не поможем, он поднимет шум. Мы видели войну, в отличие от большей части этого изнеженного, капризного поколения! Нет, король нуждается в нас.

– Не можем ли мы договориться о мире? – предложил сэр Энтони. – Чего добивается парламент?

– Члены парламента твердят, что король должен перестать требовать больше власти для себя.

– Это так?

– Разумеется! – воскликнул лорд Фелмотт. – Они хотят для себя того же. Обе стороны правы. Обе стороны не правы. Но король слишком упрям, чтобы вести переговоры. Он считает себя избранником Божьим, а всякого, кто с этим не согласен, – изменником.

– Ты когда-нибудь видел его? Король Карл – коротышка, и знает это. Его ноги так и не выросли как следует. Отцу следовало приказать заковать их в железные пластины, чтобы вытянуть ноги сына, когда тот был еще ребенком. И возможно, это подействовало бы, но добрая госпожа, ухаживавшая за ним, слышать ничего не желала. Поэтому король вырос, приобретя холодное упрямство, свойственное коротышкам. Он не умеет отступать, поскольку терпеть не может чувствовать себя маленьким.

– Что же нам делать? – осведомился сэр Энтони.

– Послать гонцов. Попросить милости. Пустить в ход угрозы. Найти представителей знатных родов, которые еще колеблются, чью сторону принять, и уговорить их сражаться за дело короля. А пока что… готовь полк. Нельзя позволить мятежникам взять Гелтфорд. Если мы удержим Хангердонский мост, они не смогут переправиться через реку.

Они не знали, что молодая помощница кухарки стоит на четвереньках у ограды. Пальцы онемели от холодной росы, мысли лихорадочно