Сегодня утром Эверт вернулся домой. Клуб встретил его радостной суматохой с тортом и гирляндами. Для поднятия праздничного настроения Эверт продемонстрировал организационному комитету, как отвинчивается его новая нижняя конечность. Он проделал это с искренней сосредоточенностью, но некоторые из членов клуба все-таки не выдержали и отвернулись.

Потом состоялся отдельный разговор. О мерах, которые предпринял клуб СНОНЕМ, чтобы на первые две недели облегчить жизнь новоиспеченного инвалида.

– А через две недели отменить все к чертовой матери, я сам буду улаживать свои дела.

Он откупорил бутылку хорошего вина и провозгласил тост за свою новую ногу. Белое вино со льдом отлично действует по утрам как освежающий напиток. В конце концов полдень еще не наступил.

Падение господина Вергеера с лестницы все еще остается темой дискуссии: помогла ли ему жена спуститься по лестнице прямиком в больницу? Официальная версия, выдвинутая дирекцией, такова: госпожа Вергеер, будучи из-за жары слегка не в себе, совершила роковую ошибку при вождении инвалидного кресла. Но причиной прискорбного несчастного случая были расшатанные ручки экипажа. Свидетели, заявлявшие, что госпожа Вергеер сделала это нарочно, теперь лепечут, что они, возможно, ошиблись.

– Да-да, глюки у нее из-за жары, – не удержался от замечания господин Баккер.

Собственно говоря, я собирался купить скутмобиль, но в этой суматохе мне было не до того. Куплю завтра.

Свершилось: красивый красный скутмобиль “Элеганс 4”. Устойчивый, удобный, с небольшим радиусом разворота. Я купил его в фирменном магазине, где произвел тест-драйв трех различных моделей. Отверг дешевый “Капри”, похожий на игрушечную машинку, и еще какую-то слишком дорогую модель, название забыл. Убедив хозяина магазина, что всю жизнь езжу на скутмобилях, я так надавил на него, что он ради своего душевного спокойствия позволил мне совершить эти пробные рейсы.

Срок доставки – три недели, так что я на своем красном чудовище смогу устрашить округу только после коротких каникул с Эвертом. Кстати, нужно справиться насчет страховки. Странно, что продавец ничего о ней не сказал. Обычно это дурной знак.

Еще нужно зайти к господину Хоогдалену, узнать о разных аксессуарах. Их может доставить его сын, владелец автомастерской. Мне не терпится восстановить свою мобильность.

В ходе борьбы с альцгеймером мы с Гритье написали еще две записки, она будет носить их с собой.

1. Что делать, если я заблужусь по дороге?

2. Что делать, если я забуду, кто есть кто?

Обе записки начинаются словами: “Не обижайтесь на меня, но я так забывчива…”

Понятно, что жара вызывает желание окатить себя водой. Пожилых людей так и тянет к мокрому месту. Дело не только в том, что их нытье по поводу жары почти так же невыносимо, как сама жара. У нас снова покойник, четвертый за одну неделю. Насколько мне известно, это рекорд. И, к счастью, на сей раз шапочный знакомый. Так что я не обязан идти на похороны.

Зданию примерно сорок лет, и, кроме маркиз, никакой защиты от перегрева не предусмотрено. “Ведь старики всегда мерзнут”, – наверняка думал архитектор. Сейчас температура в здании грозит превысить тридцать градусов. Чтобы сохранить нам жизнь, установлены переносные кондиционеры и вентиляторы, но температурный эффект пока что невелик.

Моя приятельница в логове льва сообщила, что директриса боится газет. Они поднимут шум, если пронюхают о нашей смертности. А согласно прогнозу, температура к концу недели поднимется выше тридцати.

Умерла моя ровесница Рита Рейс. Я провел что-то вроде расследования: все ее знают, но никто никогда не заводил патефон, чтобы послушать ее пластинку. Диби-дуби-дуба, дада-диба-ду.

Много жалоб на еду. Больше, чем обычно. Новый повар готовит для всех без соли и сострадает всем беззубым – любое блюдо разваривает сверх меры. Всю его стряпню можно втягивать через соломинку. Наша столовая все чаще остается в небрежении, ей предпочитают микроволновку. Сунешь туда любой полуфабрикат – и готово.

Проблема в том, что никто не смеет возглавить мятеж против кухни. А шанс, что кто-нибудь в знак протеста предаст себя самосожжению, ничтожно мал. И все потому, что большинство так трепещет и трясется, что не может чиркнуть спичкой.

Может, написать заявление насчет такой еды? Я обсудил это с некоторыми друзьями из клуба. Но мы решили, что сначала дадим “остальным” шанс отличиться. Укажем на эту возможность самым большим нытикам.

Двое из наших жильцов имеют акции: господин Графтдейк и госпожа Делпорте. Вряд ли у них так уж много акций, иначе бы они здесь не торчали. Но они всегда страшно важничают. Подписываются вскладчину на “Финансиеле дагблад”. Надеются найти в этом листке указания на акции, которые взметнутся вверх, как ракеты. Если они терпят ущерб, то это чертовское невезение. Выигрыш они приписывают своей необычайной проницательности в рыночных делах. Сообщение о том, что однажды обезьяна достигла таких же хороших результатов, как неопытный биржевой маклер, было для них тяжелым ударом.

– Обезьяне повезло, – кисло заметил господин Графтсдейк.

За год две тысячи случаев экстренной госпитализации после аварий с участием скутмобилей. Эфье принесла мне газетную вырезку с этими страшными цифрами после того, как я гордо сообщил ей о приобретении “Элеганс 4”, этого “сааба” среди скутмобилей. Большинство аварий происходит без второго участника, если не считать таковым край тротуара. С коего частенько сваливаются престарелые водители. В прошлом году в Нидерландах насчитывалось примерно 350 000 скутмобилей, так что число серьезных аварий (2000) отнюдь не велико, если учесть известное невежество, какое демонстрируют старики за рулем. Человеку свойственно ошибаться, но вождению все-таки можно научиться настолько, чтобы не путать газ и тормоз. Я сторонник обязательной сдачи экзамена на права. Часть экзамена должна непременно проходить в тесном супермаркете. Я умелый водитель, говорю я себе, я сдавал на права. В свое время целый год работал на автопогрузчике. Участвовал в соревнованиях с коллегами. Правда, было это давным-давно, но навык остался. Во время пробных поездок на скутмобиле я заметил, с каким презрением смотрят окружающие на наши экипажи. И понял, почему. В супермаркете “Крёйдфат” одна очень толстая, хотя не очень старая дама на скутмобиле застряла в проходе к кассе. Не могла двинуться ни взад, ни вперед. Не ее вина, что она проигнорировала большую вывеску впереди – “широкий проход”.

Несколько лет назад одна бельгийская супружеская пара сообща осуществила эвтаназию. У него (83) была последняя стадия рака, у нее (78) серьезные старческие недуги, и она не хотела жить без него. Они ушли отсюда рука об руку. В этом есть нечто романтическое.

Министерство затеяло расследование с целью установить, кто совершил столь милосердный поступок: помог двум любящим старикам мирно почить в бозе. Не думаю, что начальству удалось