— Скажи, почему нет. У него опыт ходить по горам, пусть тебе поможет со снаряжением, — Вадим уже собрался встать из-за стола, но задержался. — Знаешь, я вот всё чаще и чаще думаю о том, почему именно Максим попал к нам. Именно твой Максим? — он сделал ударение на слове «твой».

Саня нахмурился, потом скривился, вздохнул и выдавил:

— Ндааа, Алька была права.

— А точнее? В чём именно?

— Она ещё тогда, в прошлом, выдвинула теорию, что моё вмешательство природа Земли не приемлет и всячески выдавливает. Как наша кожа затягивает раны, выводя вредные попадания через кровь или гной.

От этих слов Вадим брезгливо скривился, но Саня продолжал.

— Алька сказала, что так как Александры не должно было быть в том времени, соответственно, не должно быть и её потомства. Если присутствие девочки Саши не внесло особых изменений в ход истории, то её потомство уже угрожало временному ходу, так как вмешательство расширялось с геометрической прогрессией. Чтобы это исключить — пропал Максим, а затем и погибла Настя. Всё — волна возмущения затихла.

— Не научно, но впечатляет. Остановимся пока на этой версии.

На этом они и расстались.

2

Два дня пролетели, как один миг. Максим с энтузиазмом воспринял своё скорое освобождение из больницы и поездку на Алтай. Кажется, он в душе всё ещё надеялся, что над ним подшучивали и что ни в какое будущее он не попадал. Что вот сейчас выйдет из больницы и окажется в знакомом ему мире.

На просьбу Александра помочь со списком снаряжения, необходимого для проживания трёх человек в горах, в течение пяти дней, парень с ходу начал называть нужные предметы. Тут началось самое смешное, ибо Саня не знал, что тот имеет в виду. Слова: котелок, тренога, Х-спальник, пищбрикеты — ничего ему не говорили. Пришлось называть вещи просто по функциям: то, в чём варить еду, на чём спать, что есть и тому подобное. Дело сразу пошло быстрей.

К обеду следующего дня всё было заказано, а кое-что уже и получено. Саня арендовал кар дальнего следования на пять дней. Решили, что дольше там делать нечего. Для Максима пришлось купить телефон. Своего у него, естественно, не было, а без связи и навигации в горах неудобно. Индивидуальные приборы страховки пришлось взять напрокат, ибо и так много денег ушло на оборудование. Саня пока не жаловался, но с грустью смотрел на уменьшающиеся цифры на его счету. Придётся потом туже затянуть ремешок. Но что не сделаешь ради друга, который уже спас ему и его экипажу жизнь.

В ночь перед отлётом Максим ночевал у Вадима. Саня с утра должен был взять кар, загрузить снаряжение и потом лететь в тульский центр за ними, и оттуда уже напрямую всем вместе отправляться на Алтай.

Путь не близкий, на каре потребуется часа три. Да потом ещё по горам на малой скорости, выискивая нужное им место. На перевале, конечно, имеются стационарные посадочные площадки, но надо ещё выбрать наиболее подходящую из них, а это можно сделать только на месте, так как они до сих пор точно не знали, где произошёл тот исторический обвал.

Пытаясь выяснить у Максима точное место, где на них был совершён налёт китайских беспилотников, Вадим подсовывал ему разные карты местности, но тот только ошалело смотрел на них, терялся и ничего конкретно не мог сказать. Потом только, когда сообразили убрать с карт все названия и населенные пункты, оставив только рельеф, парень хоть как-то смог сориентироваться. Поэтому о месте посадки могли только строить предположения.

Максим всю дорогу не отрывал глаз от проносившейся внизу земли. Летели высоко, толком ничего не разглядишь, но масштабы современных городов его явно впечатлили. Вскоре на горизонте появились горы. Чем ближе они к ним приближались, тем медленнее становилась скорость кара.

Вадим начинал нервничать. Он редко выбирался из города, и спать в полевых условиях ему не улыбалось. Но что не сделаешь ради науки! В глубине души учёный надеялся, что в первый же день они либо найдут разгадку, либо поймут, что здесь делать нечего. Если честно, то он даже не представлял, что будет искать. Вероятнее всего рудные залежи, обнажившиеся и спёкшиеся в результате бомбёжки и обвала, но это было уж слишком наивно. За столько лет такой ценный пласт давно бы нашли. Следовательно, если и был выход на поверхность, то он уже опять скрыт от людских глаз. Одна надежда на чудо, в которое Вадим не верил. Но любопытство учёного не давало ему спать спокойно и требовало действий.

Как всегда во время экспериментов или испытаний ученый становился немного нервным и от этого постоянно теребил свои волосы рукой, отчего они начинали торчать во все стороны, как у пятилетнего ребёнка. Вот и сейчас, пролетая над горами, Вадим привычным жестом запустил пятерню в свою нехитрую прическу, внимательно всматриваясь в проносящуюся внизу местность.

— Что-нибудь узнаёшь? — спросил он у Максима.

— Ну, да, вроде. А до границы далеко? Нас не собьют?

— Нет, не далеко. Но нас туда и не пустят. Кар просто остановится и всё. Ладно, спускаемся на перевале Канас у самой границы, и от туда пойдём по твоим, так сказать, следам.

Вадим задал на панели управления точку приземления. Кар плавно облетал вершины, маневрируя между горами. Во время полёта они видели несколько стационарных площадок для каров, но это всё им не подходило. Ещё минут пять, и машина стала спускаться на полибетонный пятачок.

Не успел кар коснуться земли, как из динамиков раздался приятный женский голос: «Вы находитесь в высокогорной местности, просьба активировать свои страховки. Спасибо». Вадим с Саней на автомате щелкнули браслетами. Максиму пришлось помочь. Страховочные ободки на предплечьях мигнули зелёным, подтверждая готовность.

«Спасибо, ваши сигналы приняты. Удачной прогулки» — произнёс всё тот же голос и дверь кара открылась.

Они вытащили гравиподдон с вещами и осмотрелись. Что и говорить, красиво.

— Не люблю горы, — поморщился Вадим, — будь они хоть трижды красивее этих, но я чувствую здесь некий дискомфорт. Так что предлагаю зря не пялиться на местные красоты, а сразу приступить к делу.

— Эх, нет в тебе романтики. Ведь красиво! А воздух? В Москве такого нет.

Саня вздохнул полной грудью и заорал во всё горло: «Э-э-эй!..»

— Лучше не надо, — остановил его Максим, — от этого бывают обвалы. И вообще, природа не любит шума.

— Ну, извини, я больше не буду.