— Да, они официально не подтверждены. Хотя это может произойти уже сегодня. Или наоборот, поступит опровержение.

Муржан посмотрел на Самолова и заявил:

— Знаете, господин старший лейтенант, если данные не будут подтверждены, то я в ночь отправлю к Шагасу своих людей.

— Я должен согласовать это с моим командованием.

— Зачем? Племя муали сейчас не подчинено никому. Мы обещали признать ту власть, которая будет избрана после уничтожения бандформирований. А пока племя соблюдает договор о прекращении огня и нейтралитет. Но право мести остается за нами. Оно священно и не может быть отменено никакими законами, ни единой властью. Так что разведка — это моя личная инициатива. Я очень уважаю вас, российских военных, но вы здесь совершенно ни при чем.

— Ограничитесь ли вы только разведкой, вот в чем вопрос. Но вы правы, в дела племени муали я вмешиваться не могу. Вот только угроза в виде банды Чали, если она действительно существует, распространяется на всю зону ответственности взвода российской военной полиции, которым я командую, и отделения сирийской армии, приданного мне, а не только на селение Эль-Саур. Если боевики решатся на нападение, то в первую очередь они атакуют блокпост.

Тогда…

Муржан прервал Самолова:

— Не продолжайте, офицер, это очевидно. Поначалу я передам вам данные разведки. Не исключено, что мы с вами обговорим взаимодействие. Ведь нам грозит общая опасность. Договор о прекращении огня потеряет силу, если одна из сторон, подписавших его, атакует другую. Мы с вами вынуждены будем обороняться, отражать нападение боевиков.

— Это мне известно. Что ж, пусть будет разведка. Но вы уверены в том, что вашим людям удастся проникнуть в Шагас? Наблюдение со стороны не даст достаточного эффекта и не прояснит обстановку. Этот населенный пункт слишком велик.

— Мои люди сумеют войти в Шагас, — уверенно заявил вождь.

— Да поможет вам Всевышний. Значит, в ближайшую ночь?

— Да. В ночь марш до Шагаса. Вход в город — утром, разведка — днем, отход — вечером. Возвращение — ориентировочно рано утром послезавтра, семнадцатого числа. Я сам приду к вам на блокпост с результатами разведки.

— Договорились.

— Благодарю за то, что прибыли на помощь.

— Это наш долг.

— А лечить нашего паренька — тоже ваш долг?

— Да, и это наш долг, уже чисто человеческий.

— Вот за что вас и уважают в нашей стране, где к чужакам принято относиться с подозрением. Впрочем, Сирия давно связана с Россией дружбой. Я вот тоже прошел курсы при вашем генштабе еще в девяностые годы. Ладно, давайте о делах насущных. Как там у вас наши Акрам и Халима?

— Они дня через два вернутся. Наш фельдшер и постоянный уход молодой женщины подняли парня.

— Спасибо вам за Акрама.

— Да не за что, вождь. Что ж, если угрозы нет, то мы пойдем на пост. Ночка сегодня выдалась сложная. А будет еще тяжелее, если Чали задумал вновь ступить на тропу войны. Но ничего, как говорится, прорвемся.

— Прорвемся, господин офицер.

Самолов подал команду. Его солдаты выстроились в колонну по два и двинулись к блокпосту.

Начало светать. Наступал новый день. Никто не знал, что он принесет.

Глава 3

Селение Эль-Гутан, в пяти километрах от Эр-Ракки. 15 августа

Бомбардировщики американской авиации вышли из Эр-Ракки не так давно. После этого американская авиация разрушила город до основания. Но атаки с воздуха не задели небольшое селение Эль-Гутан, расположенное в пяти километрах от него.

15 августа, за час до полудня, шейх Ибрагим Эль-Марис пил чай, сдобренный слабым наркотиком. Этот человек лежал на персидском ковре в гостевой комнате большого одноэтажного дома, построенного в восточном стиле, окруженного фруктовыми деревьями, кустарниками и невысоким забором. Здесь, на окраине селения, он не бросался в глаза. Таких домов в этих местах было достаточно много. Сегодняшний день обещал быть насыщенным, и Эль-Марис был готов к этому.

В 11.10 в комнату заглянул его помощник Хади Ридо и доложил:

— Господин, прибыл полевой командир Мохаммад Чали.

Шейх оживился:

— Хорошо. Пусть войдет.

— Извините, он не один. С ним некий Гунар Дуар.

— Пусть оба входят.

Появились Чали и Дуар.

Полевой командир поклонился и поздоровался:

— Салам алейкум, господин Эль-Марис.

— Ва алейкум салам, Мохаммад.

— Располагайтесь, доложите обстановку.

Боевики присели вокруг скатерти, разложенной на ковре, облокотились на подушки, разбросанные рядом.

Шейх хлопнул в ладоши.

В комнату вошла женщина в черном одеянии. Платок того же цвета почти полностью скрывал ее лицо. Шейх строго следил за соблюдением обычаев.

— Абаль, принеси еще чаю, две пиалы и замени пепельницу, — распорядился он.

— Слушаюсь, мой господин.

Женщина была высокая, фигуристая. Даже такое одеяние не могло скрыть ее весьма привлекательные формы. Она забрала чайник и пепельницы, вышла, тут же вернулась с тем, о чем ей было сказано, поставила все это на скатерть и неслышно удалилась.

Шейх цокнул языком и заявил:

— Хорошая женщина. Я взял ее в Алеппо. Вся ее семья погибла не без нашей помощи, а она стала моей наложницей.

— Вы привезли из Алеппо не только ее, уважаемый шейх.

— Это, Мохаммад, не твое дело.

— Да, конечно, извините.

Мужчины сделали по глотку чая.

— Ого! — воскликнул Дуар. — А чай непростой, очень хороший.

Шейх Ибрагим Эль-Марис испытывал чувство брезгливости, видя уродца, но скрывал это. Не позволяли обычаи и правила приличия. Все же человек получил увечья не в уличной драке, а на войне с неверными. Однако соседство Дуара было ему неприятно.

— Этот чай отлично тонизирует, придает ясность уму, позволяет сосредоточиться, если, конечно, пить его в меру, — сказал он, кивнул Чали и приказал: — Докладывай!

— Если позволите, это сделает мой новый начальник разведки Гунар Дуар.

— Хорошо, пусть докладывает он.

Дуар расстелил рядом с