Он знал, что группа старшего сержанта Стразаридзе находится по другую сторону ущелья, поэтому, не поднимая бинокль, старательно высматривал рядового Макеева. Подполковник Росгвардии рассчитывал увидеть, как тот будет пересекать коридор.
Он очень удивился, когда Макеев вдруг встал из-за камня рядом с ним и спокойно сказал в полном соответствии с уставом:
— Товарищ подполковник, разрешите обратиться к товарищу старшему лейтенанту?
Евгений Андреевич только отмахнулся и буркнул:
— Обращайся.
— Товарищ старший лейтенант, рядовой Макеев по вашему приказанию прибыл!
— Товарищ старший лейтенант, старший сержант Ничеухин по вашему приказанию прибыл! — доложил мой заместитель из-за другого камня.
Похоже было на то, что он не желал обращаться за разрешением к человеку, не носящему в данный момент офицерские погоны.
Я сел между двумя камнями на землю, повернул к бойцам свой планшетник с открытой картой, ткнул в нее пальцем и проговорил:
— Вот здесь засада. Необходимо незаметно подобраться к этим камням и забросить за них по паре «Ф-1». Сделаете?
— Без проблем, — за двоих ответил старший сержант. — Это все, товарищ старший лейтенант?
— Все.
— Разрешите выполнять?
— Идите. С богом!
Известное дело, когда ты сам выполняешь какое-то сложное задание, время идет своим чередом. Иногда тебе даже кажется, что оно шевелится излишне быстро. А когда что-то выполняют по твоему приказу другие люди, время почти останавливается.
Нам осталось только ждать. Мы с подполковником Звягинцевым проявляли терпение, никак не показывали бойцам своего волнения.
Но еще до того, как прозвучали взрывы гранат, от ворот ущелья до нас донеслись звуки выстрелов тридцатимиллиметровых пушек. Все три боевые машины пехоты отстреливали последние, как я понимал, запасы снарядов. Эти орудия давали по триста выстрелов в минуту. Поэтому остатков боекомплекта никак не должно было хватить надолго. Так и случилось.
Потом наводчики-операторы БМП пустили в ход даже противотанковые ракеты. Они не имеют осколочных зарядов, но все же уничтожить живую силу противника могут. Для этого достаточно, к примеру, расколоть и обвалить на головы бандитов какую-то скалу. Да и сам разрыв ракеты особого удовольствия никому не доставит.
Только после этого заговорили пулеметы БМП.
Теперь мне стало слышно, как синхронно с ними бьет крупнокалиберный пулемет «Утес». Значит, сержант Махалов успел добраться до скалы и занять позицию на ней. Наверное, автоматы помогали пулеметам, но их пальбу нельзя было разобрать даже через наушники.
Не было слышно и стрельбы бандитских автоматов, не имеющих глушителя. Видимо, боевики прорывались в ущелье, не ведя огня. Они предпочитали без остановки, на максимальной скорости преодолеть открытые, самые опасные участки.
— Сысоев, доложи обстановку! — приказал я.
— Товарищ старший лейтенант, большая банда подошла. Не менее пяти десятков боевиков. Большую часть мы уничтожили. Остальных рассеяли.
— В ущелье кто-то прорвался?
— Не могу точно сказать. У нас здесь дождь идет проливной. Да еще со снегом. Видимость минимальная. Мушку на пулемете уже не разглядеть. А ствол у него короткий.
— Махалов, ты что видел?
— Я думаю, товарищ старший лейтенант, что почти половина банды прорвалась, если не больше. По крайней мере два десятка с лишним, это точно. Я их сбоку из пулемета расстреливал, знаю, что основная часть ушла. Просто проскочили бегом от камня к камню. Сысоев правильно говорит, видимости никакой. Ориентироваться сложно. Предполагаю снять пулемет со скалы и двинуться с ним в преследование.
— Сысоев, почему механики-водители БМП не применяли гусеницы?
Последовала короткая пауза. Видимо, Сысоев зажал ладонью микрофон и отправил мой вопрос по адресу.
— Бандиты, товарищ старший лейтенант, шли под скалами, среди камней, — сказал он через несколько секунд. — Мой механик-водитель говорит, что там БМП сразу брюхом на камни сядет, разогнаться никак не сможет. А без скорости от гусениц толку нет. От них и отскочить недолго.
— Понял. Не покидайте пост. Махалов, выполняй, что задумал, но сам в бой вступай только в крайнем случае, если тебя обнаружат. Дождись момента, когда мы бандитов встретим. Только тогда действуй. Ударь по их открытым тылам. Сначала из автоматов, чтобы не так заметно было. А потом уже и пулемет используй, чтобы панику вызвать. Когда «Утес» заработает, можно будет и с автоматов глушители свинтить.
— Что там?.. — с беспокойством спросил Звягинцев.
До этого он внимательно слушал меня, старался только по одним моим фразам понять обстановку.
— Еще одна банда. Судя по количеству, даже не одна, а две или три объединились. В ущелье прорвались больше двух десятков боевиков. Там, внизу, идет проливной дождь со снегом. Видимости никакой. Потому точной информации нет. Махалов снимает пулемет со скалы, начинает преследование. В бой он вступит только одновременно с нами.
В этот момент как раз и начали работать старший сержант Ничеухин с рядовым Макеевым. С какой дистанции полетели гранаты, я не видел, слишком поздно начал смотреть в прицел своего автомата. Но сами взрывы я успел очень даже неплохо рассмотреть и невооруженным глазом.
Яркие букеты огня поднялись строго через пять метров один от другого, чтобы захватить как можно большую площадь. Это даже при том, что у бандитов не должно было хватать людей на такую мощную засаду. Осколки наверняка должны были уничтожить все живое на этом пространстве. Выжить при такой густоте взрывов гранат «Ф-1» можно было только чудом.
Недавно я читал в Интернете про такую случайность. Граната взорвалась в башне танка. Не произошло не только детонации боезапаса, что само по себе нонсенс, но и от осколков никто из экипажа не пострадал. Только одежду всем порвали осколки, летящие по касательной.
Но это не правило, а только исключение. Осколок гранаты «Ф-1» летит со страшной ударной силой на дистанцию до двухсот метров. При этом страшны не только прямые попадания, но и рикошеты. А среди камней они обязательно должны происходить.
В прицел автомата мне было отлично видно, как старший сержант Ничеухин первым заскочил в пространство между двух больших валунов, заглянул за них и сделал знак рядовому Макееву. Тот сразу последовал за ним.
Уже
