В самом деле, почему начальник караула со сменой часовых не шел посреди ущелья? Чего ради он предпочел двигаться под самой стеной, хотя там тропа извивалась среди камней разной величины, а по центру можно было идти прямо, по мелкой гальке? Не потому ли, что путь был заминирован?

Скоро такие вот мои подозрения получили конкретное подтверждение.

— Товарищ старший лейтенант, здесь противотанковая мина! — доложил младший сержант Катков.

— А вот еще одна, — добавил младший сержант Агафонов.

— Да и третья рядом, только на пару метров в стороне, — объявил о своей находке сержант Сухогоров. — Четвертая через шаг, пятая там же.

— Спасибог, ты слышал? Твоя работа, — сказал я саперу. — Наши снайперы сами не справятся.

— Понял вас, товарищ старший лейтенант. Перехожу к снайперам.

Мы между тем не останавливались, поэтому быстро догнали разведгруппу во главе с моим заместителем. У старшего сержанта Ничеухина опыта работы с взрывными устройствами было, пожалуй, побольше, чем у ефрейтора Спасибога. Только действовал он заметно медленнее. Поэтому и взвод в глубину ущелья продвигался не особенно быстро.

Я решил помочь своему заместителю. Вдвоем у нас дело пошло куда лучше.

Телескопический щуп с защелками на каждом звене был у меня в рюкзаке, как и у Ничеухина. Внешне он напоминает автомобильную антенну. Только она при давлении на тонкую часть начнет складываться, а щуп благодаря защелкам-фиксаторам, попросту говоря, сухарному механизму, выдерживает даже столкновение под землей с жестким корпусом мины.

Работа эта в минном деле не самая сложная. Ты видишь подозрительный бугорок или камень, лежащий как-то неестественно, и начинаешь вводить в грунт щуп. Звук его соприкосновения с металлом или пластиком, из которого может быть сделан корпус мины, обычно бывает слышен, сопротивление — ощутимо. Сами саперы благодаря долгой практике говорят, что щуп начинают ощущать как собственный палец.

Естественно, ни я, ни тем более старший сержант Ничеухин соответствующей практики не имели, как и достаточно длинных пальцев. Поэтому нам требовалось больше времени на то, чтобы осознать, есть ли под ногами взрывное устройство или нет его. Тем не менее вдвоем мы давали возможность взводу передвигаться с той же скоростью, с какой он шел за ефрейтором Спасибогом.

Я уже обследовал пять подозрительных мест, а в шестом нашел-таки мину. Почти сразу обнаружил свою и старший сержант Ничеухин. Мне оставалось удивляться везучести подполковника Звягинцева.

Он только плечами пожимал в ответ на мои косые взгляды и бормотал себе под нос едва слышно:

— Но я же здесь проходил, точно помню это место. Кажется, прямо сюда и наступал. Тогда тут ничего не было.

Что-то в этом роде Звягинцев повторил несколько раз, глядя на меня и Ничеухина.

— Товарищ подполковник, у меня к вам просьба. — Я решил наконец-то прояснить ситуацию. — Присядьте на камень, закройте глаза и попытайтесь как можно точнее вспомнить, как вы здесь проходили, куда наступали.

— А какое это, старлей, имеет значение? Везучесть — она даже в Африке везучестью остается. Пример твоего отца — тому подтверждение. Как раз из Африки.

— Хорошо, если это так.

— А ты чего-то, старлей, опасаешься?

— Дело в том, что если мины установлены здесь уже после вашего бегства из ущелья, то это значит, что бандиты сейчас заманивают нас в хитрую ловушку.

— Поясни, старлей!

— Извините уж за подозрения такого рода, но я допускаю, что бандиты просчитали вас. Они намеренно дали вам возможность бежать, будучи уверены в том, что вы вернетесь с подкреплением. Я даже допускаю, что у них есть информация о силах, которые присутствуют поблизости. Например, эмир Мухетдинов имел телефонную связь с главарем той самой банды, с которой мы трое суток вели бой. Он сообщил уважаемому коллеге, товарищу по оружию, о том, какими силами мы располагаем. Естественно было предположить, что вы, товарищ подполковник, постараетесь именно нас задействовать. Бандиты понимают, что против них действует только один взвод, и готовятся нас встретить. Разумеется, они вызвали подкрепление и сейчас попытаются запереть нас сзади.

И тут же, словно в подтверждение моих опасений, на связь со мной вышел рядовой Сысоев, находящийся в БМП.

— Товарищ старший лейтенант! — позвал он меня каким-то неестественным, очень уж таинственным шепотом.

Мне этот шепот, честно сказать, сильно не понравился. Он был весьма неспокойным и предрекал некие неприятности. Если прислушиваться к интонациям, то можно не только ситуацию просчитать, но и получить информацию о характере этого человека, о его немалой опытности или, наоборот, об отсутствии таковой.

— Что случилось, Андрюша? — спросил я слегка насмешливо и совершенно спокойно, пытаясь вселить в него ту уверенность, без которой не бывает настоящего бойца, не готового идти ни на какие компромиссы с противником. — Почему шепотом говоришь? Боишься, что тебя механики-водители услышат? Можешь не переживать по этому поводу. Они не из болтливых, раз служат в непосредственном контакте с военной разведкой. У них тоже отбор строгий.

Видимо, мой тон подействовал.

Рядовой заговорил нормальным голосом:

— Товарищ старший лейтенант, к воротам ущелья выдвигаются бандиты. Двумя большими группами с обеих сторон. В каждой больше двух десятков человек. Стараются идти неприметно. Открытые места преодолевают ползком. Похоже, они знают о нашем присутствии, часто в нашу сторону оглядываются. Я бандитов в тепловизор автомата рассмотрел.

— Молодец, солдат! Хорошо, что предупредил. Немедленно передай мой приказ наводчикам-операторам! В каждой БМП есть по три термобарических снаряда к стомиллиметровым пушкам. Начинать следует с них. Потом пустить в ход фугасные снаряды, тридцатимиллиметровые пушки и пулеметы. Гранатометы у бандитов есть?

— Не знаю, товарищ старший лейтенант. Я не видел. Не успел рассмотреть. Поторопился вам доложить.

— Внимательно в свой прицел наблюдай. В простую ночную оптику БМП не все видно. Если появятся гранатометчики, бить по ним на опережение. Выдюжите?

— Конечно, справимся, товарищ старший лейтенант. Мы броней прикрыты.

— Командуй там. На тебе лежит ответственность за весь взвод. Пропускать бандитов в ущелье нельзя ни в коем случае. — Эти слова были сказаны для поддержки молодого, практически не обстрелянного солдата.

Минувший трехсуточный бой был для Сысоева одним из первых.