— Ничего не скажу, режьте меня, — прошипел главарь.

— Да мне резать тебя не надо, — хмыкнул Нефёдов, хитро глядя на арестованного, — вот выпушу тебя на волю, свои же и зарежут, республиканцы заморские страсть какие злопамятные, я молчу про ваших нанимателей непосредственных, император восточный ужас как любит изощрённые убийства. Палец там ниткой на пару дней перевязать или бамбук через непотребное место прорастить. Так что помирать будешь долго и без моей помощи, тем более склад «Лайтнинга» взяли, там оказалось тьма народу из обеих лагерей, да ещё помощник эмиссара Союзных королевств, точнее мистер Олдридж, главный бомбист и смутьян. Его тоже допрашивают. Так что, предлагаю двадцать лет в кандалах под чужим именем на каторге со статьёй за душегубство, с возможностью через десять лет за хорошее поведение снять кандалы, а через пятнадцать освободиться или на улицу взашей, к твоим дружкам, жаждущим узнать, почему на свободе ты один только остался. Выбирай.

— Да, всё скажу, раз уже и так почти всё знаете, — глухо сказал вор, опустив голову, — Олдриджа помощник нас и нанял, некий Аттвуд, хотя он такой же Аттвуд, как я Такахаси. На самом деле он Качмарек, бывший улан, участвовал в Забжевском восстании, всю его семью тогда ваши солдаты извели. Он, получив деньги от Олдриджа, через химическую компанию «Татибана» закупил взрывчатку, хранили на складе «Лайтнинг и сын», все дела вёл там некий Ливингстон, хотя он скорее от республиканской внешней разведки, не владелец. Живут они все в доходном доме Зархарова, на Радужном бульваре, весь третий этаж, больше ничего не знаю по существу.

— А отравление принца? — спросил граф.

— Какое отравление?! — возопил арестованный, — мы дружкам принца только чтобы иметь доступ в летний дворец вино и продавали, да ещё старшему стюарду платили за то, чтобы глаза закрывал. В убыток себе поставляли отличное игристое вино, чтобы заинтересовать дружков принца и иметь возможность поезд во дворец отправлять. Взорвать хотели летний дворец с императором, да здесь в столице одновременно пару телег подорвать у дворца и адмиралтейства, про отравление не слыхивал, сам то вино пил, вкусное и дорогое, резерв.

— Допросить по деталям этого вора, стюарда тряхните как следует, в дом к Захарову послать жандармов, а там что выяснится. Брать всех без разбору, потом поглядим и отпустим ежели что, дипломатов и послов не арестовывать, буде там оказаться, но переписать и слежку учинить, — взорвался распоряжениями граф, — а нам бы и отобедать не мешало.

— Накрыто уже на ревелине, ваше сиятельство, — сказал начальник тюрьмы, — послы тоже препровождены туда, им подали вина, погода великолепная, небольшой морской бриз, с императорской кухни доставлены три перемены блюд.

— Великолепно, — кивнул граф и они двинулись чревоугодничать, оставив главаря в надёжных руках дознавателей, — а перед вами, Эрик Карлович, позвольте извинится, я думал эта винная лавка пустышка, а вы такой заговор разоблачили.

— Свежая рука, пока везёт как новичку, — пожал советник плечами, — всё равно они прокололись бы, такое шило ни в каком мешке не утаить.

На ревелине царило безудержное и громкое веселье. Обычно выходцы из султанатов тихие, постоянно что-то себе бормочут, иногда заунывно причитают в молитвах, однако, стоит им собраться где-нибудь вне султаната, тогда дым стоит коромыслом. Спиртное им запрещено, но когда никто не видит, то можно, поэтому, сидящие на коврах по восточному обычаю посланники султанатов были весьма довольны собой и предложенным вином. Один был военным атташе султаната Кушана второго по величине после султаната Хиджаза, второй представлял тайную полицию упомянутого величайшего султаната, а так же был там визирем. Граф был им представлен, поэтому запросто кивнув, присел на подушки рядом и принял бокал от стюард, Эрика никто не представил, однако, скрестив ноги, он тоже устроился справа от Нефёдова, отказавшись от вина.

— Сколько лет, сколько зим, капитан Нефёдов, — улыбнулся визирь Абдул-Малик Аль-Хуси, воздевая бокал с вином, — помню нашу первую встречу в горах, мы разбили вашу колонну и взяли всех в плен.

— И я приветствую вас мулазим Аль-Хуси, — широко улыбнулся граф, — помню только в плену я пробыл у вас, молодого лейтенанта часа полтора, от силы, потом наш сегодняшний гость Фарид аль-Атраш, бывший тогда нашим союзником, отбил пленных и едва не взял в плен вашу бригаду.

— Да уж, были времена, — оскалил белые ровные зубы аль-Атраш, — меня тогда из простого ракыба произвели сразу в мулазимы.

— А вашего спутника я тоже знаю, — ткнул в Эрика пальцем визирь, — он капитан погранстражи из разведки, служил год назад в Дейр-Хафире и ликвидировал группу злостных фальшивомонетчиков, за что султанат ещё раз благодарит его. Но, что привело погранстражу на нашу маленькую дипломатическую встречу?

— Это мой заместитель, — довольно сухо бросил граф, — может быть, займёмся непосредственно делами?

— Да, капитан Нефёдов, — продолжал играть в свою игру визирь, — мы должны обсудить по решению объединённого имперско-султанского комитета по транспорту арзерумскую железную дорогу.

— Ну что ж, хаджи Аль-Хуси, — кивнул граф, принимаясь за салат, — нет дороги, нет и предмета обсуждения, могу я идти, сегодня много дел?

— Ах да, у вас сейчас дел невпроворот, — скосил глаза визирь на Эрика, — но император и султан договорились обсудить безопасность при строительстве дороги.

— Если бы великий султанат Хиджаз и его союзник Кушан занялись теми бандами, что орудуют в местах возможного строительства дороги, — протянул бокал стюарду граф, — то возможно и султанатам полегчало и дорога бы стала возможной.

— Но всем известно, что повстанцы вооружены за счёт империи, вашим оружием и выгодны только вам, — глядя в ковёр сказал аль-Атраш.

— Известно-то это известно, однако наше оружие просто лучше вашего и стоит в несколько раз дешевле, разве у вас за поясом не находится наш кинжал, а в кобуре наш пистолет? — улыбнулся граф, указав на пояса гостей, — финансирование банд, вам доподлинно это известно, идёт из банков Объединённых заокеанских республик, конкретнее Первого трастового, Национального и Республиканского, то есть всех трёх, имеющих дело с их правительством и вашими пустынными шейхами. Так, что, газеты могут дудеть в любые дудки, но мы знаем истинное положение дел и если говорить начистоту — возьмите своих шавок на поводки и мы поговорим о строительстве дороги.

— Не надо говорить в таком тоне о повстанцах! — вскинулся аль-Атраш, видимо потому, что половина его