– Да если ты хочешь знать, я его вчера послала. – Забыв о своем имидже, Белка вскарабкалась на подоконник. – Выгнала за дверь. Он потом у меня здесь в ногах валялся, прощения просил. И голова у него болит не из-за того, что дождь собирается, а потому, что он страдает, мечтает, чтобы я вернулась. И я еще подумаю, возвращаться к этому идиоту или нет.

– Ну и дура, – негромко произнесла Жданова и побежала к калитке.

– Сама дура! – крикнула ей вслед Огурцова. На языке у нее вертелось много обидных слов, но она добавила только: – Дура! – и упала на кровать.

– Что ж вы делаете! – запричитала над помятыми георгинами мама, но Белка захлопнула окно.

Ей нужно было срочно встретиться и поговорить с нормальным человеком.

Нет, это надо же было сказать такую глупость! Катюха, конечно, всегда была девчонкой недалекой, но сегодняшние ее слова были просто за гранью!

Кстати, а где Максим? Уже скоро двенадцать, а его все не видно. Так ведь и действительно потерять его можно, и тогда вся месячная работа насмарку.

Белка подбежала к зеркалу, посмотрела на свое бледное лицо с кругами под глазами. Замечательно. Вчера у него голова болела, сегодня будет болеть голова у нее. Пускай проявит свои джентльменские качества и пожалеет ее.

Белка оделась поскромнее и потеплее и выскользнула на улицу.

Дачный поселок «Дар» тихо плыл в солнечном мареве. Парило. Даже самые заядлые огородники уползли в тень. На улицах не было видно ни души. Ну, конечно, все же теперь пропадают на речке.

На всякий случай Огурцова пару раз прошла мимо дома Лаврентьевых, побывала на опушке леса, побродила около реки. Его нигде не было.

Оставался пляж. И хоть Белке не хотелось туда идти, а все же она пошла на веселые голоса и плеск воды.

Крошечный песчаный пляж был похож на муравейник, вода от множества купающихся тел стала мутной.

Белка недовольно передернула плечами. И как можно сохранять свою индивидуальность в таком месиве?

– Огурцова! Ты бы еще в шубе пришла.

Белка отпрыгнула в сторону как раз вовремя, чтобы пропустить летящих с горки на велосипедах Клёпу с Тигрой.

– Дураки! – погрозила им вслед Огурцова, но мальчишки уже мчались к воде, на ходу срывая с себя футболки.

– Ты чего так вырядилась? – От пляжа на пригорок взобралась Лягушка, ее черные волосы были мокрые. – Не жарко?

Белка поправила на себе кофту.

– Нормально, – холодно ответила она. – Мне нельзя загорать. Редкое заболевание крови, бывает только у одного процента человечества.

– Ну-ну, – хмыкнула Лягушка, встряхивая в руке мокрый купальник. – А вода сегодня замечательная. Прямо парное молоко.

– Народу слишком много, – процедила Белка, с презрением глядя на берег.

– Ни фига себе, сколько народа! – ахнули у нее за спиной, и Огурцова напряглась.

Говорил Стас.

– Привет, братва! – Фролин, как всегда, был в хорошем настроении. – Как отдыхается?

И он протопал мимо, даже не заметив Белку.

– О, Танюха! – задержался он около Лягушки. – Купалась? Как водичка? Мокрая?

– Сухая, – хихикнула Жабина, перекидывая купальник через плечо. – А ты пойдешь купаться, речка совсем высохнет. Привет, Лариса! Отдохнула?

Из-за спин Стаса и Пашки – они, конечно, были вместе – выглянула Лариска.

– Какое, – махнула она ладошкой. – Эти гаврики всю мою малину съели.

– Хорошая была ягода, – погладил себя по пузу Фролин. – Вы еще собирайте.

– Обормот, – в сердцах шлепнула его по спине мокрым купальником Лягушка. – Тебе от такого количества ягод плохо станет. Лучше бы варенье сварили. – Она повернулась к девушке. – Брось их, Лариска, пойдем ко мне чай пить. А то они сейчас на солнце перегреются, и тебе придется их на себе тащить. – И с горечью добавила: – Герои…

– Но-но, – Стас попытался перехватить мелькающий в воздухе купальник. – Девушка со мной. Ишь, раскомандовалась.

– Стасик, я правда лучше потом приду. А то жарко. Ты же знаешь, я плохо жару переношу.

– Как хочешь, – согласился Фролин и побежал следом за Пашкой. – Тогда до вечера!

Белка стояла и даже не замечала, что от удивления у нее открылся рот.

Лариса, эта серая мышка, оставила такого человека, как Стас, чтобы пойти попить чай с невзрачной Лягушкой? Эта уродка Жабина посмела возражать самому Фролину? И все они беззаботно разговаривали и могли вот так запросто шлепать друг друга купальниками?