Лариса повернула голову к окну. Там стоял Стас. Видок у него был еще тот – рубаха порвана, джинсы в пыли, одна кроссовка без шнурка.

Автобус снова подал сигнал, водитель немного подождал, думая, что Стас будет садиться. Фролин сдвинулся с места, но пошел не к дверям, а к окну, за которым виднелся тонкий профиль Ларисы. Стас коснулся рукой стекла.

– Прости меня!

Лариса смотрела на него молча.

Автобус тронулся.

– Возьми меня с собой!

Автобус стал поворачивать. Стас пошел следом за ним.

– Ну, скажи хоть что-нибудь!

Качнувшись, автобус остановился. Скрипнули двери. Фролин вскочил на подножку.

– Куда это он без денег? – удивился Васька. – Его же высадят.

– Вряд ли, – с завистью покачала головой Белка. – Не в деньгах дело.

– А ты говорила, что любви не существует, – вздохнула Катюша. – Смотри, как у некоторых бывает.

– Какая же это любовь, – пожала плечами Огурцова.

– Какая есть, такая и любовь, – неожиданно выдала Жданова. – Стас ее любит, просто сам еще не знает, что ему надо, вот и бесится.

– Интересно, где Лариска ночь провела. – Белка все еще искала в происходящем подвох.

– Известно где! – Катюша удивленно глянула на подругу, словно та у нее спросила, сколько будет трижды три. – У Жабиной. Куда ей было еще-то идти?

– М-да. – Огурцова снова потрогала ссадину. – Как все запутано. Самое время монетки бросить или на картах погадать… Слушай, Жданова, ты стишок-то покажи. Интересно, что там поэты пишут.

– Да ладно, – потупила глаза Катюша. Ей было неловко, что Лаврентьев только ей стихи подарил.

– А чего это все взяли и уехали? – Брыков с трудом развернул велосипед и побежал за уходящими подружками.

– Кто-нибудь вернется, – пообещала Белка.

– А потом – ты-то остался, – заметила Катюша. – А больше нам никто и не нужен. Правда, Белка?

Огурцова закивала, чувствуя, как в уголках глаз собираются предательские слезы. Жданова сунула руку в карман, проверяя, на месте ли стихи. А невероятно довольный Васька расплылся в широкой улыбке.