Глава 6.

– Давай сходим в мой гараж. Я нашел в кармане кителя ключи. Если я все понял правильно, в гараж свезли все мои вещи.

– Ты в своем уме? Я не пойду с тобой ни в какой гараж. Ни за что на свете! Что, если нас кто-нибудь увидит? Например, твоя бывшая? Если тебе это так нужно, почему ты не хочешь отправиться туда один? Зачем тебе вновь понадобилось втягивать меня в свои игрища?

Дерзко вскинув подбородок, он сказал:

– Если бы я еще мог разобраться в здешних улицах. Ты посмотри, что стало с нашим районом. Дома высотой до облаков! Они мало того, что закрывают от моих глаз то, что я еще хоть как-то помню, да еще и похожи друг на друга как дети-близнецы от сверхмногоплодной беременности. Я и твой-то дом в этой свалке небоскребов еле нашел, да и то только потому, что в девяносто пятом он уже был. А ты в нем уже жила.

Она поморщилась, вспомнив, как в нулевых переехала жить в исторический центр, выйдя замуж. И как стыдно ей было потом возвращаться обратно. Ей казалось, что когда она идет по улице, весь район прожигает ее глазами, недоумевая, какой позорной неудачницей она оказалась.

Вслух она сказала:

– Вот здесь тебе и пригодилась бы светящаяся штука, как ты говоришь. С помощью интерактивных карт ты бы быстро нашел все, что нужно. И ты неправ насчет того, что здесь все так уж сильно изменилось. Подумаешь, домов стало чуть больше, а лесов чуть меньше. Вместо бетонно-монолитных джунглей мы получили кирпично-монолитные. А жилье теперь не раздается за так, а продается в ипотеку. Что это меняет?

Ее слова разожгли между ними костер жаркого спора, почти как раньше.

– Как же ничего не меняет?! – возмущался он. Разве лесов стало лишь чуть меньше? Да их здесь вообще не стало!! Совсем не стало, слышишь???

Его возмущение долетело до конца опустевшего парка и ударилось о столб.

– Ты помнишь, как мы с тобой под утро гуляли по здешним полям, с ботинками, мокрыми от росы, и глазами, уставшими от созерцания бескрайнего горизонта в дымке тумана? Где сейчас это все? Где эти поля?! Иголку в стогу сена здесь найти проще, чем, собственно, сам стог! Все утыкано однотипными новостройками как кукла вуду -ржавыми гвоздями!! Между этими домами нет ни деревца, ни даже обоссанного собаками кустика, а расстояние между окнами чуть ли не пять метров. И ты не можешь не нарушать закон, не вторгнувшись в чужую частную жизнь, хотя бы просто потому, что она происходит почти что на твоем балконе! А то поле, где мы на лыжах катались раньше? Опять там что-то роют, какие-то трубы прокладывают для будущих новых местных жителей. Ты считаешь, что это ничегошеньки не меняет???? Неужели тебе никогда не хотелось все перекроить? Отмотать назад и вырезать нафиг, как вырезают неудачные кадры телевизионщики? Сделать так, чтобы исчезли с лица полей наших и эти самые новые жители, и отходы их жизнедеятельности?

Она как-то вдруг притихла, осунулась, ее шея вжалась в плечи. Еле слышным голосом она пробормотала:

– Возможно, и хотелось. Но сколько, ты думаешь, весит в граммах мой голос против голоса той, к примеру, что воздвигла под моими окнами бетонный могильник? Что мне толку чего-то там хотеть. Как будто я могу что-то изменить своим хотением. Помню, как-то я даже вносила пожертвования в одной природоохранной организации. И что? Где она была, когда здесь вырубали леса? Чушь все это, друг мой. Зато у нас в новом дворе стоят раздельные контейнеры для мусора. Пластик отдельно, стекло отдельно, бумага отдельно. Нет только контейнера для моих слез. Я, конечно, понимаю важность правильной утилизации мусора для того, чтобы остановить глобальное потепление, чтобы льды Арктики не таяли, а олигархи на Мальдивских островах не ушли под воду. Каждое утро я встаю и хочу верить в это. Но когда приходит вечер, моя вера начинает вонять, словно сгнивший картофель в сарае, потому что мне кажется, что мы просто не доживем до этих бед. Просто потому, что от нашей розы ветров останутся лишь пустынные колючки. От деревьев – одни пни. А от свежего воздуха – целый воз духа. И если ты думаешь, что мы никуда не ходили и ничего не писали, чтобы остановить бетонизацию и цементизацию наших полей, ты ошибаешься. И против «Пуделя» мы возмущались тоже. Только что толку-то.

Задумчиво пнув небольшую ледышку, он ответил:

– Ладно, может быть, нам пока замять эту тему? В любом случае, начальница администрации погибла. Пока ей найдут замену, пока человек войдет в курс дела, много воды утечь может. Все может пойти по-другому. Давай просто успокоимся, не будем ничего форсировать и займемся нашими скромными делишками. Кстати, в тот гараж уже много лет никто не ходит. Никто не хочет рыться в воспоминаниях о человеке, который не оправдал надежд.

– Да, я помню это вот к тебе отношение как к великому оправдателю надежд. Как будто тебя купили в супермаркете, словно микроволновку, а ты, нарушив гарантию, отказался от разогрева говяжьих котлет. Хорошо, пошли! – сердито сказала она. Только накинь на голову капюшон. Идти придется через лес, или что там от него осталось, чтобы иметь возможность подойти к гаражу незамеченными. На твое счастье он расположен на последней линии.

– Спасибо.

– Мы еще ничего не сделали. Ты все так же не боишься бродить по темным лесам? Знаешь, а здесь все-таки кое-что изменилось. Что, если в дубах засел серийный убийца с окровавленным топором, который ждет – не дождется одиноких потрошителей чужих гаражей? Или, не дай бог, волки? Только представь, как сверкают их голодные глаза в ночи. Уууууу!!!

Он пристально посмотрел на нее, словно собираясь что-то сказать, но в последний момент передумал.

Через полчаса они были у искомого места. Убедившись, что рядом с гаражом никого нет, он достал из кармана какой-то предмет, напоминавший камень. Не успела она и ахнуть, как камень полетел в ближайший фонарь и, разбив загаженный птицами плафон, погрузил гаражную дверь в кромешную тьму.

Придерживая