– А из современных, из российских, именно в настоящее время – после 90-х годов – кого-то можете назвать?
– Любимого писателя здесь назвать не могу. Очевидно, любят тех, кто подальше во времени и пространстве, по принципу «Большое видится на расстоянии».
– То есть должно пройти время, должна произойти оценка?
– Вероятно.
– Что вам самому больше нравится писать, короткие рассказы или большие произведения?
– На самом деле, конечно же, короткие рассказы. В них вкладывается больше мастерства, больше умения, больше смысла, эмоций, мысли, символа на единицу текста. То есть текст короткой прозы максимально нагружен и максимально отточен. Это так же, как, допустим, шлифовка клинка – это замечательное занятие требует еще огромного умения, но шлифовка бриллианта – более тонкое дело.
– После выхода книги «Великий последний шанс» прошло несколько лет. Хотели бы вы что-то в ней убрать или добавить? Исходя из сегодняшней ситуации.
– Эта книга очень привязана ко времени, разумеется, ее актуальность через 20 лет, например, будет намного меньше, чем в момент ее написания. По смыслу, по эмоциям, по своему видению происходящего в России мне нечего в ней убавить и пока еще, через два года после ее выхода, нечего к ней прибавить. Я по-прежнему подписываюсь под каждым ее словом. Но ситуация меняется и главное, что меняется, продолжаются разговоры о необходимости авторитарной власти в России на данном и ближайшем этапе. Но понимается эта авторитарная власть глупо. Я имел диктатуру как жесткий период жесткого конституционного правления для превращения нашего хаоса, нашей аристократическо-олигархической республики в нормальную демократию, и там, где узлы не могут быть распутаны, они должны быть разрублены авторитарным способом. То есть авторитарная власть обязательна ради чего-то, обязательна для выполнения каких-то конкретных целей и обязательна для того, чтобы за несколько лет убрать те причины, которыми она, эта авторитарная власть, была вызвана к жизни. Авторитарная власть ради того только, чтобы удобнее сохранять нынешнюю власть (сегодняшняя позиция) приведет Россию в дальнейший тупик. Все, на что я хотел бы обратить внимание сегодня, когда вы говорите об авторитарной власти или ее отсутствии, – думайте о цели ее, о смысле ее и прежде всего о том, как ее прекратить, когда она выполнит свои задачи, иначе все будут плясать в деспотии и плакать над своей судьбой.
– Насколько реальны истории и герои в книге «Легенды Невского проспекта»?
– Так, примерно, на один процент реальны, а на 99 процентов – чистый вымысел.
– А история про Хачатуряна?
– Много лет назад, в 1960-е годы, существовал расхожий анекдот о том, что однажды Хачатурян был в гостях у Дали, и Дали через комнату прогарцевал голый на швабре. С тем чтобы сделать очередной «экшн», произвести очередное эпатирующее впечатление на очередного знатного гостя и таким образом поддерживать скандальный ореол вокруг своей личности. Больше там не было ничего. Там не было мавританского замка, звонка в Америку, ожидания в зале, павлина в клетке, писания в вазу, дарения альбома, танца с саблями. Там не было больше ничего. Все это я придумал. И когда в желтых сборниках типа «Великие скандалы XX века» я встречаю свой рассказ, очень мало измененный, я испытываю амбивалентные чувства – когда ваша теща падает в пропасть в вашем автомобиле. С одной стороны, наверное, неплохо придумано, если принимается за правду, с другой стороны, хочется, как комиссар Жюв в фильме про Фантомаса, подпрыгнуть и закричать: «Да ведь это я все придумал!»
– Значит, газет никаких не было?
– Разумеется, нет!
– Тогда следующий вопрос. Было ли это согласовано с Хачатуряном, я так понял, что нет?
– Хачатурян уже умер, и согласование будет происходить не в этом мире.
– Насколько корректно писателю придумывать истории об известных личностях в нелицеприятном для них свете?
– Когда журнал «Панч» на обложке опубликовал весьма злую карикатуру на Марка Твена, писатель сказал: «О, я понимаю теперь, что достиг настоящей славы!» Когда человек достигает славы, он должен понимать, что его фигура является мишенью не только для славословий, но и для злословия, не только для правды, но и для разнообразной лжи, выдумок и тому подобного. Это специфическая сторона славы. Если ты знаменит и велик – терпи, без этого славы не бывает. Что касается писателя, то часто приходится говорить: или ты соблюдаешь порядочность и корректность, или ты пишешь хорошую книгу. Этот вопрос каждый решает для себя сам. Пачкать человека нехорошо. Я полагаю, что я никого не пачкал, разве что кроме Валентина Зорина, который этого, на мой личный взгляд, заслуживает. А над остальными и в книге автор иногда посмеивается, но, по-моему, вполне добродушно. Я думаю, что моя новелла «Танец с саблями» великого Хачатуряна никак не позорит и не унижает, а смеяться – в этом плохого нет. Мне лично Хачатурян в этой истории был симпатичен, и Дали был симпатичен. И на мой взгляд, это забавнейший казус из жизни двух великих людей. А грязного или унизительного здесь нет. Так что я никогда не отказывался от того, что уже написал.
– Не совсем согласен.
– Ну, вы не обязаны с этим соглашаться!
– Планируется ли экранизация ваших произведений? Я имею в виду художественные. Не сериалы, а на большой экран?
– Замечательный роман Курта Воннегута «Сирены титана» оканчивается фразой «Мне кажется, кто-то там наверху неплохо к тебе относится». Так вот, мне часто кажется, что кто-то там наверху есть и у него бывают свои планы на происходящее, свои планы относительно судеб людей, которые пытаются этим планам противодействовать, обычно безуспешно. Так вот я полагаю, что в планы Всевышнего не входила экранизация моих произведений. Потому что предложений было море, попыток было много, пара из них была завершена. Произведение кино получились ужасные. Все остальные экранизации не состоялись по разнообразнейшим причинам. Например, с моим добрым приятелем Денисом Евстигнеевым мы не сошлись во взглядах на кинематограф. У моего доброго знакомого Мамина, известного петербургского режиссера,
