Карим распорядился, обращаясь к одному из прибывших специалистов по безопасности:

— Василий, заберите их с собой, разберитесь, не привлекая внимания, опросите сотрудников, занимающихся этим залом, ссылайтесь на распоряжение Ошера Мендловича. Обернувшись к хозяину комбината, он спросил о возможности установить личность того, кто это сделал.

Тот, помолчав и подумав, махнул рукой.

— Хорошо, работайте. Нужен кто-либо из моих?

— Нужен только отдельный кабинет, список таких лиц, вплоть до уборщиц и, желательно, чтобы только Ваша секретарша знала об этом. Она же и будет вызывать их по очереди на беседу.

Ошер Мендлович встал:

— Хорошо, я покину Вас минут на десять, распоряжусь и вернусь.

Десять минут прошло в молчании. Один только раз его нарушил Арсений:

— Ничего себе, оказывается за нашим оппонентом следят. Неплохо бы проверить и его одежду.

Карим пожал плечами. Вытащил из кармана пачку сигарет и довольно массивную зажигалку, положил между собой и пустующим креслом хозяина комнаты:

— Полагаю, этого будет достаточно.

Вошедший хозяин еще раз извинился и предложил приступить к делу. Как и намечалось, Соломон Наумович представил ему присутствующих. Спросил:

— Будут ли у Вас возражения против присутствующих, указанных коллег, которые призваны обеспечить переговоры и ускорить их?

Подумав, Ошер Мендлович неохотно махнул рукой в знак согласия.

Началась торговля, но не базарная, а именно коммерческая сделка между серьезными, поднаторевшими в таких делах, коммерсантами. Прокопий буквально пел, когда, ссылаясь, цитировал основные законы сделок, которые мудрые римляне рекомендовали, коим и сами же следовали. Их было немало, но все они стоили того, чтобы их выслушали и хорошенько запомнили. Память у Карима была неплохая, конечно, не как у Егора, но неплохая, очень даже неплохая! Многое он постарался запомнить, справедливо полагая, что это ему довольно скоро понадобится:

— «Caveat emptor» — «На риск покупающего»; «Est, ubi damnum praestet facere, quam lucrum» — «Бывает, что убыток приходится предпочесть прибыли»; «In praesens ova cras mudo pullis sunt meliora» — «Выгоднее яйцо сегодня, чем цыплята — завтра»; «In praetio pretium nunc est» — «Товаром является все то, что можно продать»; «Minus solvit, qui taralius solvit» — «Меньше платит тот, кто позже платит»; «Ignem formidat adusta manus» — «Обжегший руку, огня боится»; «Omnes homines callent ad quaestum suum» — «Все люди опытны в том, что касается их выгоды»; «Prudenter agas» — «Покупай благоразумно»; «Quid dubitas, ne faceris» — «В чем сомневаешься, того не делай»; «Quod non opus est, asse carum est» — «B чем нет нужды, тому цена медяк»; «Sera parsimonia in fundo est» — «Поздно быть бережливым, когда дно видно»; «Tantum bona valent, quantum vendi possunt» — «Товар стоит столько, за сколько его можно продать». Прокопий также сыпал рекомендациями великих римлян: например, Цицерона — «Vigilandum est semper» — «Следует всегда быть настороже»; «Vile est quod licet» — «Доступное не высоко ценится»; «Ubi emolumentum, ibi onus» — «Где выгода, там и бремя»; «Nihil est tam utile, quod ui transitu prosit» — «То, что приносит нам пользу мимоходом, не так уж и полезно»; «Hoc nihil ad me» — «Это меня не касается»; «Emere catulum in sacco» — «Покупать кота в мешке»; «Ad valorem» — «По стоимости, сообразно цене»; «Aliud est possidere, aliud esse in possesione» — «Одно дело — владеть, другое — быть владельцем».

Надо отдать должное Ошеру Мендловичу. Тот принялся бороться за каждый доллар как лев, но, под неумолимой логикой Прокопия, которому умело ассистировал Соломон Наумович, время от времени вызывая в комнату переговоров нужного спеца с необходимой справкой, он стал уступать, сначала мелкими шажками, затем все крупнее и крупнее. Прокопий явно не форсировал свои успехи, а постепенно приводил своего оппонента к нужному решению. Карим с большим интересом наблюдал за развернувшейся битвой, действительно, умельцев своего дела и не вмешивался. Конечно, чтобы не говорилось, истина все-таки была за Прокопием, а не хозяином, и Ошер это отлично понимал, иначе бы ему и в голову не пришло продавать свое любимое детище, созданию которого он посвятил лучшие годы своей жизни. Ему же, как никому, было ясно, что его самостоятельность — это вопрос времени, ведь на него помимо этого поддонка-бая уже потихоньку начали давить и детки главного хозяина страны, подмявшие под себя все, что связанно с хлопком: поставку, продажу, транспортировку. Пока еще ему удавалось как-то обходиться, пользуясь старыми связями, поставками из Турции, Египта. Но он же ясно видел — его загоняют в угол, заставляя покупать грязный узбекский хлопок, некондиционный, да еще к тому же и по более дорогой цене. Последнее время он понял — устал, выдохся от этой, напоминающей «сизифов труд» борьбы с баем, властями. Перспектив для себя, вернее, своим возможностям, в этом государстве у него нет! А этот специалист, черт бы его побрал, все сильнее и сильнее «наступал на больную мозоль», давая понять — вот уйдут эти ребятки, через некоторое время ему вообще придется все отдать чуть ли не даром. Вот ведь коммерсант чёртов — Прокопий — даже римский постулат в доказательство привел, как там — «Вдвойне дает тот, кто дает скоро». Ему, правда, было совершенно не ясно, на что они сами-то надеются? Как собираются управлять сложным хозяйством комбината в этом «беспределе»?. Как собираются договариваться с обнаглевшими до предела хозяевами, считающими что все, находящееся в стране должно работать только на них, приносить прибыль только им? И это отчетливое понимание той безысходности своей позиции, в конце концов, под умелыми, на первый взгляд, незаметными подвижками Прокопия, стало преодолевать в нем естественное экономическое противоборство. Постепенно он стал сдавать свои позиции, уступать. Также не спеша Прокопию удалось выйти на запланированные заранее оценки, достигнув, хоть и скрепя сердце, вопреки глубочайшему протесту разума человека, вложившего в свой труд самого себя, посвятившего своему детищу лучшие свои годы, нужного решения. Их коммерческий спор отнял у обоих много сил и времени. Несколько раз они вынуждены были прерывать его, стремясь хоть как-то восстановиться.

Только к концу четвертого часа присутствующим стало ясно, что дело пошло! Первым не выдержал Ошер Мендлович! Он вынужден был согласиться с доводами, аргументами, логикой и оценкой своего оппонента. Попросив в очередной раз передышку, он встал, тяжелой походкой вышел из комнаты переговоров. Все присутствующие тоже молчали, потрясенные развернувшейся на их глазах баталией. Первым пришел в себя психолог. Он встал, протянул руку переговорщику. Тот, отрешенно глядя куда-то в окно, вертел в руках чашку с чаем. Прокопий все еще переживал