Об этом-то Бриг и собирался говорить с Ульяничевым. У майора было свое видение ситуации, имелись деловые предложения, и он собирался заставить полковника согласиться с ними.
Во-первых, та учебная задача, которая относилась к ведению американцев. Почему она вообще оказалась в списке?
Самолеты США ведут работу по спасению экипажа и пассажиров судна, условно охваченного пожаром. Оно принадлежит американской стороне. Все три самолета, а также буксир, который должен забрать сгоревшее судно и оттащить его к берегу, – тоже.
Какая здесь может быть диверсия? В чем провокация?
Но ведь этот эпизод попал в записи наемников. А раз так, значит, это нисколько не случайно.
По задачам российской стороны у Брига тоже были вопросы. Разлив нефти в Баренцево-Карском бассейне. Бойцы отряда «Шельф» говорили о нем еще в день приезда. Нельзя не ухватиться за такую важную тему, как экологическая обстановка. Тут для Брига не было ничего нового.
Проблема состояла в том, что в нефтегазоносном бассейне, упомянутом в бумагах, стояли семь платформ, как уже действующих, так и достраиваемых. Из документов было непонятно, на какую из них положили глаз американцы, и это выводило Брига из себя.
И, наконец, третий пункт в списке, простейшая задача, идентичная тем, которые должны были выполнить и норвежцы, и американцы. Можно сказать, обязательный пункт программы для всех трех сторон. Суть сценария заключалась в следующем. От берегов острова Северная Земля в море вышла рыболовная шхуна. Она попала в шторм и была отнесена далеко в открытый океан.
Российское судно отходит от порта Диксон, проводит спасательную операцию. В ней задействован и вертолет. Его экипаж должен отыскать рыбаков и снять их со шхуны. После этого спасательная операция считается выполненной. Все, конец сценария.
Так почему эта вот незатейливая история попала в документы наемников? Где связь между тремя эпизодами?
Бриг ломал над этим голову до тех пор, пока самолет не приземлился в аэропорту Тикси.
Группу встречал подполковник Тычук. Майор был рад этому обстоятельству. Он понимал, что о теле Уилла, привезенном с собой, обязательно придется доложить, а объясняться сразу с двумя начальниками – не слишком приятное занятие.
Бриг первым спустился по трапу. За ним следовали Мираж и Целик. Они несли брезент, в который было завернуто тело Уилла.
– Это что еще? – По очертаниям свертка Тычук безошибочно угадал его содержимое, но не задать вопрос не мог.
– Это небольшое затруднение, – ответил Бриг. – Кое-что пришлось забрать с острова Вильчека.
– Кое-что?.. – переспросил Тычук.
– Тело Уилла, навигатора американских наемников. Нужно как-то устроить, чтобы оно попало к его родственникам, – заявил Бриг.
– Какого лешего ты притащил его сюда? – взвился Тычук. – О чем ты вообще думал?
– Если для вас это проблема, то я прошу посодействовать лишь в одном: сохранить тело до завершения операции. Потом я о нем позабочусь. Могу обратиться непосредственно к полковнику Ульяничеву, – проговорил Бриг.
– Только этого ему сейчас не хватает! – заявил Тычук и взмахнул руками. – Не вздумайте даже упоминать о нем! Я сам обо всем позабочусь. Выберу момент, когда о вашем… подарке можно будет сказать и ему.
– Спасибо, товарищ подполковник, – поблагодарил Бриг, и на этом разговор о теле Уилла был закрыт.
Бойцы разместились в двух внедорожниках. Всю дорогу до координационного центра подполковник расхваливал слаженные действия команды Брига на архипелаге, не переставал повторять, как высоко организаторы учений оценивают вклад отряда, какие надежды они возлагают на дальнейшее сотрудничество. Бриг слушал эти дифирамбы с непроницаемым лицом, не подчеркивал и не опровергал собственные заслуги.
Добравшись до здания обсерватории, подполковник объявил, что членам команды дается двенадцать часов на отдых. Всем, кроме майора Брига. Он был приглашен на совещание в узком кругу, как выразился подполковник.
В этот самый узкий круг входили Бриг, полковник Ульяничев и сам Тычук. Он провел майора в конференц-зал, уже знакомый ему, и предложил присесть.
– Полковник скоро подойдет, – сообщил Тычук. – Как настроение в отряде?
– Рабочее, – коротко ответил Бриг.
– В радиосообщении вы сказали, что везете некие бумаги, – напомнил Тычук. – Я бы хотел на них взглянуть.
Бриг выложил на стол документы, изъятые у убитого наемника, и листы с расшифрованным текстом, приготовленные Чипом. Тычук изучал их в полном молчании. Он закончил чтение как раз в тот момент, когда в дверях возникла фигура полковника Ульяничева.
– С возвращением, майор! – сказал он.
– Здравия желаю, товарищ полковник! – поднимаясь, произнес Бриг.
– Не стойте, майор. Чем порадуете? – Полковник махнул рукой, усаживая майора на место.
– Ситуация не особо радостная, – не стал лукавить Бриг. – Документы, которые нам удалось раздобыть, нисколько не облегчают ситуацию.
– Поясните, – потребовал полковник.
– Из бумаг невозможно определить, каковы планы американцев, – ответил Бриг. – Снова только общие фразы, упоминание каких-то объектов и эпизодов из плана учений, известных нам и без того.
– Вот, взгляните, товарищ полковник, – Тычук протянул Ульяничеву листы. – Боюсь, майор прав. Нам эти документы существенной пользы не принесут.
Полковник пробежал глазами бумаги, отложил их в сторону, откинулся на спинку кресла и обратился к Бригу:
– Что вы сами об этом думаете?
– О бумагах или о ситуации в целом? – уточнил майор.
– В целом, – ответил Ульяничев.
– Надо устроить провокацию, – выдержав паузу, произнес Бриг. – Мы должны дать понять американцам, что нам известно про их планы. Пусть они поволнуются. Беспокойство заставит их действовать в спешке, а она неизбежно приведет к ошибкам. Быть может, тогда нам удастся получить точные сведения относительно их планов.
– Это исключено! – категорично отрезал полковник. – Мы не станем провоцировать их. Наша задача – избежать конфликта, а не разжигать его.
– Позвольте прояснить ситуацию, – произнес Бриг. – Думаю, вы недостаточно ясно представляете себе общую картину. Я расскажу вам о том, что случилось на архипелаге. И не столько о том, что произошло, сколько о том, что могло там приключиться.
– У вас еще будет время изложить все в официальном рапорте. – В голосе полковника явственно звучало недовольство.
– Рапорт – это само собой, –
