— Надеюсь, — ответил Бриг. — Как вы с ним связываетесь?

— Никак. Когда ему нужно, он приходит в бар.

— Тогда как он даст тебе знать, что время пришло?

— Все уже оговорено. Ровно в полночь он появится в центре. Если у меня все на мази, в первом с левого края окне второго этажа должна гореть настольная лампа. Это мой кабинет. Даже если свет увидит кто-то из сотрудников лаборатории, никто ничего не заподозрит, я часто работаю там во время дежурства. Так делают все сотрудники. Сидеть сиднем всю ночь никому удовольствия не доставляет.

— А если что-то пойдет не так? Если тебе нужно будет сообщить ему что-то важное, как ты это сделаешь?

— Никак. В случае любых осложнений в окне просто не будет лампы. Он все продумал. Нет света — нет гостей. Он подставляться не станет. В любом случае ничего изменить уже нельзя. Я уверен, его сейчас нет в Баренцбурге. Обычно он появляется не чаще одного раза в две недели, а потом исчезает, — ответил Алексей и спросил: — Что теперь будет со мной?

— Вернешься в центр. Будешь делать то, что всегда, только под моим неусыпным надзором. В назначенный час зажжешь лампу, остальное сделаем мы. — Бриг взглянул на часы. — В нашем распоряжении больше двух суток, чтобы подготовиться к встрече. Не думаю, что он придет один.

— Я спрашивал не об этом. Что будет со мной после того, как все закончится? — повторил вопрос Алексей.

— А ты как думаешь? Ты продал государственную тайну вражескому агенту, — пожал плечами Бриг. — За такое по головке не погладят.

— Меня казнят?

— Ты еще больший идиот, чем кажешься на первый взгляд, — раздраженно произнес Бриг. — Но если тебя действительно интересует только это, то нет, тебя не казнят. Максимальный срок за шпионаж в пользу иностранного государства — двадцать лет лишения свободы.

Он злился на парня. Ввязался в аферу, не задумываясь о последствиях, по глупости заварил кашу, которую теперь ему, Бригу, расхлебывать. Но еще больше он злился на тех, кто допустил подобное. Государственная тайна, экономические интересы, прорыв в области энергетики, а защита данных — пьяные моряки и вчерашние студенты. О чем только думали в верхах? Надеялись, что пронесет, если не привлекать внимания к главному объекту исследований? Русский авось в действии? А ему, Бригу, — носись по заснеженным фьордам и затыкай дыры. И ведь придется. Что предпринять в первую очередь? Нужно связаться с полковником Скрябиным, сообщить об изменившейся ситуации. Пусть сами решают, как выпутываться из этого дерьма.

Из задумчивости Брига вывел вопль Алексея. Он вскочил и рванулся к двери. Одним коротким ударом Бриг сбил его с ног. Тот охнул и упал на пол.

— Куда собрался бежать, дурень? — отчаянный поступок Алексея вернул Бригу самообладание. — Ты на острове, забыл?

— Я не хочу в тюрьму, — простонал Алексей.

— Это лучше, чем то, что ожидало тебя, выполни ты требование Джона. Неужели ты и вправду думал, что он оставит тебя в живых? Неужели не понимал, насколько все серьезно? Тебе оставалось жить чуть больше двух суток.

— Зачем ему убивать меня? — По голосу Алексея было понятно, что он не верит Бригу. — Я для него не опасен, ведь он ничего мне о себе не рассказывал.

— Ты знаешь его в лицо, этого достаточно, — отрезал Бриг. — Впрочем, можешь мне не верить. Это уже ни на что не влияет. Собирайся, мы уходим.

Пока Алексей одевался, Бриг прикидывал, какую историю сочинить для сотрудников центра, чтобы его внезапная дружба с Худошиным не вызвала подозрений и не нарушила привычного уклада жизни на базе. Дать парню возможность разгуливать по центру без надзора он не мог. Слишком он непредсказуем. В таком состоянии может создать кучу проблем, а у Брига и без того забот полон рот. Разве что запереть его в секретной лаборатории и не выпускать до того момента, пока не придет время действовать? Вот уж это точно вызовет пересуды. Попытаться провести его на базу так, чтобы ни одна живая душа об этом не узнала? Тогда как он объяснит свое появление в день дежурства? Придется привлечь Широкова. Пусть объявит, что поручил Худошину опекать своих гостей, тогда ни у кого не возникнет вопроса, почему Бриг постоянно находится возле него. Но и это не вариант. Каким образом он сможет спланировать операцию, если будет привязан к ученому?

— Я готов. — Слова Алексея прервали мысли Брига.

— Слушай внимательно, Алексей, — начал инструктаж Бриг. — Мы возвращаемся в центр, ты должен вести себя так, чтобы ни одна живая душа не заподозрила, что у тебя проблемы. Каким образом устроить так, чтобы наша с тобой «дружба» ни у кого не вызвала подозрений, придумаем позже, а пока настраивайся на долгое общение со мной и своими коллегами. Тебе все понятно?

— Как быть с недомоганием? — напомнил Алексей. — Я ведь сказал Широкову, что плохо себя чувствую, потому он меня и отпустил. Это слышали все, кто был в лаборатории. Будет странно, если я сейчас вернусь.

— Вот тебе и повод. — Бриг удовлетворенно хмыкнул. — Я тут голову ломаю, как нам с тобой сдружиться, а проблема-то решилась сама собой. Слушай и запоминай: Широков рассказал мне о твоем недомогании, и я предложил помощь. Что ты слышал о точечном массаже?

— Хотите сказать всем, что пришли ко мне домой и сделали мне массаж? — с сомнением в голосе спросил Алексей. — Вы понимаете, как это будет выглядеть?

— Зато вопросов не возникнет, — заявил Бриг, которому идея предстать в глазах сотрудников центра в двусмысленном свете тоже радости не прибавляла, но ничего другого в голову не приходило.

— Как знаете, — фыркнул Алексей. — Только я из себя гея изображать не намерен.

— Слушай сюда, щепетильный ты мой, мне плевать, что о тебе или обо мне подумают твои коллеги, но, если это поможет делу, ты станешь смотреть на меня обожающим взглядом двадцать четыре часа в сутки, — рявкнул Бриг. — Тебе понятно?

— Ладно, ладно, я согласен. — Алексей испуганно отшатнулся.

— Возможно, твою идею развивать не придется, — смягчился Бриг. — Выдадим вполне приемлемую легенду. Я несколько лет прожил в Монголии, где народная медицина в