Заместитель директора вызывает к себе общественного активиста:
– Товарищ Руднев, дело чрезвычайно серьёзное. Если я правильно понял, завтра утром в 11:00 впервые в нашем городе будет проводиться полное солнечное затмение. Согласно распоряжению директора встреча с ним должна состояться у нас во дворе. Поэтому вы назначаетесь председателем штаба по подготовке и проведению этого торжественного мероприятия. Немедленно перенесите во двор стулья, поставьте столы для президиума, посадите на мусорной свалке духовой оркестр, который сыграет нам завтра «Пусть всегда будет солнце». Договоритесь, чтобы к завтрашнему дню нам где-нибудь сделали детей с праздничными шариками, а главное, наметьте кандидатуру для доклада об успехах в свете перестройки, с которыми мы подошли к этому затмению, а также для зачтения письма к нашим потомкам с заверениями, что к следующему затмению в этом же свете мы натворим ещё больше.
Председатель штаба обратился к своим бойцам:
– Товарищи, внимание! Завтра утром в 11:00 согласно распоряжению директора только у нас во дворе состоится торжественное затмение солнца. Поскольку мы – передовое предприятие, встречать его будем досрочно, сегодня вечером, когда стемнеет. Поэтому все сотрудники должны немедленно прекратить работу и начать надувать шарики, а также делать детей под духовой оркестр, чтобы после доклада с музыкой зарыть письмо в мусорную свалку потомкам нашего директора, которые будут встречать следующее полное затмение ровно через сто лет на этой же мусорной свалке.
Докладчица. В полной темноте:
– Товарищи, я простая служащая, отец токарь, мать тоже русская. Не могу сегодня без слёз думать о том, что наш образцовый коллектив в количестве 200 человек и 50 женщин за свои успехи в этом году премирован редчайшей наградой – переходящим полным затмением солнца. Кое-кто на Западе утверждает, что у нас ещё не полное затмение. Неправда, товарищи, у нас – полное! И я уверенно заявляю, что это затмение за последние годы – самое светлое пятно в нашей трудовой жизни. И пускай это пятно проходит в полной темноте, зато оно проходит в свете последних постановлений. И мы торжественно клянёмся прямо на этой мусорной свалке, что, учитывая ускоренные темпы работы, рапортуем о выполнении годового плана на два месяца раньше, чем его выполним!
Рабочий про себя:
– Ничего не понял, кроме одного: видать, у нашего директора полное затмение.
Директор про себя:
– Ведь я хотел добро людям сделать…
И рабочий, и директор вместе со всеми вынужденно аплодируют докладчице.
Хочу сделать небольшое вступление и перед следующим рассказом. Мои родители жили в Риге, я часто бывал в этом городе и работал у родителей в квартире. Однажды сижу, работаю, вдруг звонок в дверь. Я подхожу к двери и спрашиваю:
– Кто там?
Из-за двери голос:
– Сантехник.
– Но мы сантехника не вызывали!
– А у нас перестройка в ЖЭКе.
– В каком смысле?
– Нас самих теперь заставляют ходить и спрашивать, что надо починить.
Я хмыкнул, говорю:
– Пройдите, там мама вам скажет, что нужно сделать.
Мама действительно показала ему кран, который протекал, он починил и ушёл, денег не взял. Ну, фантастика какая-то! Но у меня тогда особо времени не было, я не особо обратил на это внимание, проводил его, и всё. Но минут через двадцать звонят соседи и спрашивают заговорщицким тоном:
– К вам сантехник заходил?
– Заходил.
– Вы его пустили?
– Пустили.
– А мы не пустили…
Через полчаса выхожу из дому, смотрю, сантехник, грустный, стоит у дверей дома. Я говорю:
– Ты чего такой грустный?
– Меня ни в один дом, кроме вашего, не пустили…
Да, наш человек скорее поверит в то, что убийца на дом пришёл, но чтобы сантехник… да ещё сам…
Учёные подсчитали: должно смениться семь поколений, прежде чем наш человек поверит в сантехника. Так что, видимо, постепеннее надо было перестройку проводить…
Постепеннее надо!
Что же это будет, если администраторы гостиниц начнут выбегать на улицу с криком: «Кому нужен номер люкс с роялем?!»
А если официанты, продавцы и таксисты вежливыми станут? В автобусе давки не будет? Наш человек вообще замкнётся, из дому выходить перестанет. Потому что, если таксист вышел, открыл перед тобой дверь и сказал: «Садитесь, пожалуйста, я вас провезу кратчайшей дорогой», – значит, всё, хана тебе… А если в гостинице дают номер без брони, значит, в этом номере клопы, тараканы или умер кто-то…
Одним словом, постепеннее надо нашего человека к хорошему приучать. А то – бабах его по голове: с завтрашнего дня у нас гласность, говорите что хотите! Э-э, нет! Вы нам сначала скажите, что мы хотим, тогда мы и скажем. Или: у нас теперь демократия, можете ругать любое начальство. Так тоже дело не пойдёт. Вы нам список точный дайте, кого мы должны ругать. Слова напишите, которыми нам их всех ругать надо, в райкоме заверьте. А то, может быть, это вообще всё игра такая – недовольных переписывают.
Или вот ещё с чаем. Говорят, с нового года импортного чая больше не будет, переходим на наш, отечественный. Что это такое? К нашему чаю тоже постепенно привыкать надо. Один день – один глоток, второй – два. Как к отраве. Ещё говорят, импортной обуви больше не будет. Тоже нельзя так резко. Тем, кто к импортной обуви привык, постепенно ноги приучать надо. Один день – часок поносил, второй – два часа. Пока ступни полностью мозолями не покроются.
Можно, конечно, предположить, что и чай, и обувь мы научимся делать хорошо, но тогда мы ни чая, ни обуви вообще не увидим. Потому что, как только мы что-то начинаем делать хорошо, это хорошее сразу за границу отправляют. Судя по всему, лучше всего за последние годы мы научились икру метать.
Но не будем отвлекаться. Журналы тоже, по-моему, слишком резко в перестройку включились. Во всех журналах сразу Гумилёв, Ходасевич, Набоков, Пастернак. Обыватель растерялся, уже не знает, на что подписываться. Булгакова на будущий год обещали напечатать в журнале «Свиноводство».
Газеты тоже слишком круто перестроились. Дня три им понадобилось, чтобы начать ругать всё то, что они до этого хвалили. Я понимаю, у журналистов профессия такая – постоянно менять своё мнение. Но простого человека нельзя так бесчеловечно правдой травмировать. Тут коровы отощали, их всю жизнь приписками кормили… Там проходной балл в институт торговли вырос до 12 тысяч… Здесь министра сняли, за развал работы в ссылку отправили – послом в Австрию. Видимо, он у нас так жил, что для него Австрия – как
