Сзади раздалась автоматная очередь, затем вторая, третья.

Майор резко обернулся, готовый открыть ответный огонь, но следующая прицельная очередь выбила из его рук оружие.

Перед офицером стоял высокий и совершенно лысый человек в камуфлированной форме. Сбоку с простреленными ногами упал старший лейтенант Зубов, рядом с ним Тоня – трос, начавший подъем, был срезан пулями врага.

Рудаков сделал шаг вправо.

Его остановил человек в камуфляже.

Он направил в лицо Бориса ствол «АК-74». А позади него, но в мертвой для офицеров с вершины зоне, на камнях расположилось несколько боевиков. Их оружие также было направлено на Рудакова и Зубова с певицей.

Человек в камуфляже заговорил:

– Что, русский, недооценил ты меня? Быстро снял пистолет-пулемет и бросил к моим ногам.

Рудакову пришлось подчиниться.

Лысый наемник обратился к корчившемуся от боли старшему лейтенанту:

– Тебя это тоже касается, гяур.

Геннадий, преодолевая дикую боль, отшвырнул от себя штатное оружие.

Человек в камуфляже перевел взгляд на майора, приказав:

– А теперь рацию ко рту и отдать команду десантникам немедленно остановиться до дополнительного распоряжения!

– Может, еще чего хочешь, Наджиб?

– Узнал меня? Ай, молодец! Выполняй приказ, или я убью твоего напарника, ну?

Поняв, что пуштун вполне в состоянии выполнить угрозу, Рудаков вызвал командира десантно- штурмового взвода:

– Пантера! Я Ландыш! Приказ – стой! Ждать распоряжений! Конец связи!

– Угу, – довольно проговорил главарь наемников, – а теперь поднимай девку на себя и пошли.

Майор спросил:

– Интересно, куда?

– Я сказал, пошли! Выполняй приказы, тварь!

Но Рудаков не сделал и шагу.

Он прекрасно осознавал, что, выполни он приказ Наджиба, Зубова сразу же пристрелят. Бандитам, для того чтобы прикрыться от преследования, хватит и двоих заложников, майора и певицы.

Мозг командира группы спецназа лихорадочно искал выход из сложившейся ситуации. Автоматического оружия он был лишен, оставались гранаты, но их достать не дадут. Прострелив руки, выдернуть чеку ликвидатора и разорвать взрывом гранат всех? Это он успеет сделать всегда. И сделал бы, если бы в запасе у Рудакова, как и у Зубова, не было бронебойного пистолета «гюрза», лежавшего совсем рядом, в накладном кармане бронежилета. Надо попытаться применить его! А для этого выбрать момент. Но, похоже, главарь бандитов не собирался долго разговаривать:

– Или ты выполняешь приказ, майор, или я валю старшего лейтенанта! Решишься рвануть себя? Рви! Только зачем тебе это? Выведешь из ущелья – получишь со своей певуньей свободу. И офицера твоего я не трону, ты в этом убедишься. Клянусь! Ну?

– Хорошо, Наджиб. Твоя взяла, – неожиданно согласился Рудаков, – пойдем, но с одним условием.

– Каким еще условием?

– Я сделаю обезболивающие уколы офицеру и девушке.

Наджиб внимательно посмотрел на майора, спросил:

– А если я откажу тебе в этом?

– Тогда, слово офицера, мы все навсегда останемся в этом ущелье.

Пуштун кивнул лысой головой:

– Хоп! Ладно, но достаешь аптечку медленно, чтобы я видел. Где она у тебя?

– В накладном кармане.

– Доставай.

Рудаков сунул руку в карман бронежилета, сжал в руке рукоятку «гюрзы», снял пистолет с предохранителя, подумал: «Ну, Боря, вот и наступает момент истины. Сейчас ты должен решить все».

Он боковым зрением зацепил потенциальные цели. Всех их майор поразить не сможет, но, закрыв собой Тоню и Зубова, он даст возможность старшему лейтенанту применить свой пистолет, что и завершит дело.

Итак, решено. На счет три. Раз, два, три!

Майор вырвал из кармана восемнадцатизарядный бронебойный пистолет и, прыгнув на Зубова и Тоню, закрывая их своим телом, произвел три выстрела, которые снесли лысый череп Наджибу, пробили