Вскоре они скрылись в кустах у родника, и тут же Колбаев доложил:

– Мы в «зеленке», из аула не видны, два троса с приспособлениями для подъема по два человека на каждом, рядом.

– Подожди немного, Равиль!

Майор вызвал Журавина:

– Леша, ты готов к подъему?

– Готов, командир!

– Переключайся на связь с Колбаевым, начинайте подъем артистов.

– Есть!

Рудаков обратился к Зубову:

– Внимание на тыл аула!

Старший лейтенант передал приказ по команде.

А по скале вверх начала медленно, но бесшумно подниматься первая четвертка бывших заложников.

Рудаков вытер рукавом камуфляжа внезапно выступивший пот. В бога он особо не верил, считал, что тот у каждого внутри и свой, как судьба, но сейчас боевой офицер пытался молиться, как умел:

– Господи, спаси и сохрани! Помоги нам, Господи, во имя Отца и Сына и Святого Духа! Помоги, в долгу не останусь!

Тоня замешкалась в кустах, поэтому первая четверка, состоящая из пацанов дуэта, Кардаша и Зояна, которому уступил место Алтаев, благополучно достигла вершины и была встречена капитаном Журавиным.

– С прибытием наверх, господа артисты, прошу за камни слева. Можете понаблюдать пока небо, оно здесь необыкновенно красивое, звездное, и звезды так и срываются с орбит. Загадывайте желания, может, какое и сбудется!

Он обратился к подчиненным у лебедки:

– Трос вниз и на позиции, следующую партию мы с Карпенко поднимем! Потом поменяемся.

Все шло по графику, по плану, спокойно, и ничто не сулило беды, но она уже приближалась к группе Рудакова, о чем Борис не догадывался. Он знал, что обстановка в принципе может кардинально измениться в любой момент, но пока к этому ничего не предрасполагало.

Акция проходила без сбоев.

И все прошло бы нормально, если бы очередной кошмарный сон не разбудил наркоторговца и наркомана Садыка.

На этот раз ему приснилось детство.

Его семья приехала к родственникам в Самарканд. И снова, как и полвека назад, во сне, он восхищался красотой Регистана, обсерваторией Улугбека и другими древними достопримечательностями. Они вернулись с прогулки в старый город, где жили родственники. Перед тем как Усману лечь спать, к нему в комнатушку зашел отец. Под мышкой старый Камал держал какой-то сверток.

Отец сел рядом с постелью маленького сына, как-то хрипло произнес:

– Ты скоро вырастешь сын! Так и должно быть, так и будет. Но будущее тебя ждет непростое. Ты переживешь взлеты и падения, но всегда вокруг тебя будет литься кровь. Чужбина навсегда поглотит тебя, а жажда обогащения в конце концов погубит. И символом твоей взрослой жизни станет то, что я принес тебе из твоего же будущего, то, что находится в этой тряпице.

Маленький Садык спросил:

– Что там, папа?

Отец молча развернул грязную, черную во тьме комнаты тряпку, и из нее к ногам ребенка скатилась отрубленная голова звукооператора. Того самого, которого недавно казнил уже стареющий Садык.

Эта голова заставила узбека вскочить. Он стоял на матрасе посередине комнаты, обмахивая себя руками:

– Чур меня, чур, шайтан!

Когда Садык пришел в себя, он вытер обильно вспотевший лоб, прошептал:

– Когда же это кончится? От этих снов скоро точно крышу сорвет.

Он достал кисет, из него анашу. Трясущимися руками забил косяк. Подошел к двери, выходящей прямо на улицу – у наркоторговца был автономный выход из дома. Прохлада ущелья приятно обдала его со всех сторон. Садык посмотрел вдоль улицы, никого. Перевел взгляд на скалу противоположного склона, и… увидел, как вверх медленно поднимаются четыре фигуры.

Узбек закрыл глаза, подумав, ну вот еще этого не хватало! Глюки все же посетили его. Он открыл глаза, но видение не исчезло, фигуры продолжали бесшумно подниматься по скале. Что это?

И тут до него дошло! Заложники! Побег!

Вскочив внутрь комнаты, он закричал:

– Реза!!! Реза, шайтан бы тебя побрал!

Помощник появился в одних шароварах, но с автоматом в руках.