– Конец связи!

Закончив разговор с генералом, Рудаков вызвал Долматова-старшего. Тот ответил сразу:

– Слушаю вас.

– Я получил подтверждение доставки племянника в Москву. Но вынужден тебя огорчить, хотя, может, тебе эта информация и до лампочки. Короче, жена твоего ублюдка-сына не пожелала возвращаться в семью, где правит разврат, и в этом моей вины нет. Ты же выполнил свои обязательства, а посему я выполняю свои. Где-то через полчаса Антон сам позвонит тебе и скажет, где его забрать.

Долматов спросил:

– Надеюсь, он здоров?

– А чего ему, балбесу, будет?

И, не желая продолжать разговор, майор отключил телефон.

Быстро приклеил к лицу усы, бородку, безобразный шрам через всю правую щеку, то есть придал себе измененный вид, на который имел все необходимые документы, дублирующие настоящие, надел черную маску.

Спустился в подвал, освободил от кровати Антона, но руки ему все же сцепил сзади и приказал:

– Пошли!

– Куда?

– Тащить кобылу из пруда!

Долматов-младший удивленно переспросил:

– Куда?

– Тебе же было сказано: следуй за мной наверх, и без выкрутасов!

Антон последовал за Рудаковым.

Они вышли на улицу, во двор, где стояла серебристая «десятка» с местными номерами.

Борис усадил Долматова-младшего на заднее сиденье, сам, открыв ворота, выехал на Лунную, закрыл створки, повернул машину на улицу Гагарина и снял маску. Взгляд Антона, чего и добивался макияжем командир «Снежного Барса», через зеркало заднего вида впился в майора. Долматов рассматривал лицо своего мучителя, тем самым не запоминая дороги, по которой его стремительно увозил к противоположной окраине города Рудаков.

На выезде, не доезжая поста ГИБДД, Борис остановился, приказал пленнику:

– Выходи!

– Что?

– Ты чего, в натуре, совсем без чердака остался? Выходи, говорю, и звони своему папаше, чтобы забрал тебя.

Долматов, наконец поняв, что происходит, спросил:

– Как же я позвоню со скованными сзади руками?

Рудаков вышел из машины, открыл заднюю дверь, выволок на обочину Антона, отстегнул наручники, бросив их в салон, передал Долматову-младшему дешевый сотовый телефон, заранее купленный и зарегистрированный на подставное лицо.

– Держи связь и прощай, ублюдок! Не дай бог тебе еще раз попасться мне! Убью!

Сказав это, Борис сел в «десятку», развернулся и через город рванул в деревню Сахарово, где его ждали прапорщик Кулибин и «афганец» Володя с семьей.

Въехал во двор дачи майор Рудаков в 22.40.

А получасом ранее в офис отца доставили Антона.

Долматов-старший встретил сына холодно:

– Ну что, супермен? Попал, как кур в ощип? Ты почему, сучок, оказался в руках брата Шевченко?

– Брата кого?

– Хрена моего! Почему, спрашиваю, имея охрану, ты позволил взять себя в заложники, сломав мне всю игру?

– Я… папа…

– Молчать, сосунок! Видно, рано я доверил тебе участие в совместном деле. Надо было после выпуска из военного института поговорить с генералом, да и отправить тебя, мудака, взводом покомандовать куда- нибудь в Чечню! Так ведь потом пришлось бы либо от трибунала отмазывать, либо у боевиков выкупать. Ты же трус и в первом же бою или слинял бы куда подальше, или поднял бы лапки, сдаваясь! Ну ни к чему не приспособлен! Можешь только петухом по заводу шарахаться да баб без разбору трахать! Вот тебя бляди до беды и довели. Нет, это только подумать, при живой жене проституток домой таскать? А они возле тебя, как мухи вокруг приличной кучи говна, так и кружатся. Тьфу, мудак! Не зря от тебя Машка ушла! Не слышал еще новость? Повезла в обмен на тебя в Москву щенка Шевченко, да так и осталась там! Придется лишить тебя всего да отправить в деревню, коров пасти! Подпаском!

Услышав о том, что жена ушла от него, и не просто ушла, а скрылась в столице, Антон похолодел. Он вспомнил о своем дневнике! Если эта сука прихватила его с собой, ему хана! Да и не только ему, но в первую очередь все же ему, Антону! Нет, не могла Машка сделать этого! Она и про записи-то слышала от него лишь по пьянке, да и не должна была додуматься до такой пакости! И отцу говорить ничего нельзя. Он за такие дела самолично удавит, не посмотрит, что сын! А если Машка все же… Но нет, этого не может быть! Надо