В Европе тоже возник активно поддерживаемый специалистами интерес к изучению (а то и к возрождению) традиционной архитектуры и урбанизма. Первыми в этом деле стали новые рационалисты, работавшие в 70-е годы во Франции и Италии. Возглавляли это движение Альдо Росси и Роб Крир. Младший брат Крира, Леон Крир, родившийся в Люксембурге в 1946 году, в 1968 году бросил курс модернистской архитектуры в университете Штутгарта (он проучился там всего один год), переехал в Лондон и до 1974 года работал с Джеймсом Стирлингом. В британском архитекторе его привлекло неприятие модернистской доктрины и использование в своих проектах исторических элементов. Леон Крир двадцать лет работал и преподавал в Лондоне. Он был членом Ассоциации архитекторов и работал в Королевском колледже искусств. Его не раз приглашали читать лекции в американских университетах, в том числе в Принстоне, Йеле и университете Вирджинии. Он жестко критиковал функциональное зонирование и неприятие традиционных пределов масштабов и размеров городов. Он считал, что городские дома должны быть двух-пятиэтажными, но при этом не иметь ограничений по высоте – Крир указывал, что Эйфелева башня имеет всего три этажа. Такой подход обеспечивал бесконечное разнообразие, но при этом не слишком увеличивал плотность. В 1977 году Леон Крир опубликовал книгу «Город внутри города», в которой излагал идею логически последовательной традиции «европейского города», уходящей корнями в тысячелетнюю культуру и подтвержденной временем, но абсолютно отвергаемой модернистами. Идеи Крира близки идеям Джейн Джейкобс:
«Большой или малый город можно реорганизовать только в ряд городских кварталов. Город – это федерация автономных кварталов. Каждый квартал должен иметь собственный центр, периферию и границу. Каждый квартал должен стать ГОРОДОМ ВНУТРИ ГОРОДА. Квартал должен выполнять все повседневные функции городской жизни (жилье, работа, отдых) на территории, определяемой на основе комфорта пешехода. Площадь квартала не должна превышать 35 гектаров, а численность жителей должна составлять около 15 000 человек. Усталость устанавливает естественный предел расстояния, которое человек готов пройти в течение дня, и по этому пределу человечество издавна определяло размеры сельских и городских поселений. Город и его общественные пространства можно строить только в форме улиц, площадей и кварталов привычных размеров и характера, основанных на местных традициях».
Как и Джейкобс, Крир обвинял архитектуру во всех смертных грехах: «После тех преступлений, которые во имя прогресса совершались против городов и ландшафтов Европы в последние десятилетия, профессии архитекторов и инженеров не заслуживают ничего, кроме всеобщего презрения. Функция архитектуры не заключается и никогда не заключалась в том, чтобы вызывать изумление. Архитектура существует ради создания застроенной среды – удобной для жизни, красивой, элегантной и основательной»18.
На протяжении многих лет Крир неустанно пропагандировал свои идеи. В Соединенных Штатах он нашел по меньшей мере двух надежных сторонников. Этими сторонниками были архитекторы Андрес Дуани и его жена, Элизабет Платер-Зиберг. Окончив Йельский университет, супруги основали в Майами компанию Arquitectonica. Фирма быстро приобрела известность благодаря ярким и изысканным модернистским зданиям, жилым и офисным небоскребам. Но у обоих оставались сомнения относительно модернистской программы. Идеи Леона Крира окончательно подтвердили их сомнения. Дуани писал:
«Однажды я попал на лекцию Леона Крира, который очень убедительно говорил о традиционном урбанизме. Две недели я страшно мучился, но после этого кризиса мне стало ясно, что я не могу и дальше проектировать эти модные высокие здания, которые хороши визуально, но не оказывают благотворного урбанистического эффекта. Они не оказывают позитивного влияния на общество. Перспектива создания традиционных сообществ, где наши планы действительно смогут сделать повседневную жизнь людей лучше, увлекла меня. Крир научил меня сначала смотреть на людей, а затем искать возможности с помощью дизайна менять социальную жизнь общества. И в течение года мы с моей женой покинули фирму и начали заниматься чем-то совершенно иным»19.
Среди первых клиентов новой фирмы Дуани и Платер-Зиберг, DPZ, был застройщик Роберт Дэвис. Он поручил архитекторам спроектировать жилой квартал площадью 32 гектара на уединенном флоридском побережье Пэнхэндл. Этот участок дед Дэвиса купил еще в 1946 году. Дэвиса вдохновляли традиционные пляжные городки с обычными деревянными домами, портиками и металлическими крышами – это было совсем не похоже на постмодернистскую архитектуру фирмы Arquitectonica. Дуани и Платер-Зиберг решили разработать общий план застройки Сисайда, а проектирование зданий предоставить другим, чтобы обеспечить архитектурное разнообразие, но в тщательно продуманных рамках. Они побывали во многих традиционных городах Флориды и других южных регионов, замеряя и изучая взаимодействие зданий, улиц и людей. Они хотели создать нечто большее, чем обычный маленький городок. В основу своей работы они положили два основных принципа: в городе не должно быть функционального разделения жилья, работы и торговли, и все должно находиться в пяти минутах ходьбы от дома. Они запланировали небольшие парковки и съезды с улиц и проложили целую сеть пешеходных дорожек (многие были просто песчаными), которые вели к ключевым зданиям, расположенным в конце основных дорог.
Параллельно работая над другим проектом, Чарльстон-Плейс в Бока-Ратон, Флорида, архитекторы компании DPZ обнаружили, что, согласно местному градостроительному кодексу, многие элементы, которые они хотели использовать – парковки и гаражи, скрытые за зданиями, близость к тротуарам и узкие улицы-аллеи, – стали бы незаконными. Например, спроектированные ими улицы оказались недостаточно широкими, а здания располагались слишком близко к ним. Дуани и Платер-Зиберг использовали в качестве источника вдохновения некоторые сохранившиеся примеры маломасштабного урбанизма, но с сожалением замечали (об этом говорилось в их книге «Нация пригородов» (2000), написанной в содружестве с Джеффом Спеком): «Оказывается, традиционные города в Америке считаются преступлением»20. Послевоенные градостроительные правила составлялись с учетом большого количества автомобилей – широкие улицы, позволяющие двигаться с большой скоростью, максимальное место для парковки. В результате небольшие городские кварталы, обладающие уникальным обликом, такие как Чарльстон, Бикон-Хилл в Бостоне, Нантакет, Санта-Фе, Кармел или Санта-Барбара, «своим существованием прямо нарушают текущий градостроительный кодекс» и никак не могут быть повторены в других местах. «Даже классическая американская Мэйн-стрит… в большинстве муниципалитетов находится вне закона», – писали архитекторы.
В Чарльстон-Плейс архитекторы нашли хитроумный выход: свои улицы они назвали парковками, потому что к парковкам предъявлялось меньше требований, а парковки назвали улицами. Решение, мягко говоря, неидеальное. Поэтому в Сисайде они договорились написать новый градостроительный кодекс, который соответствовал бы компактному урбанистическому видению, ориентированному на пешие прогулки. В таком проекте машинам отводилась подчиненная роль. Они писали: «Решение заключается не в том, чтобы убрать машины из города», но чтобы «укротить» их через правильный
