Через пару минут женщина в халате вывела троих детей: светлоголового, как одуванчик, худенького Тасика и двух пухленьких девочек, Таню, похожую на мать ямочками на щеках, и четырёхлетнюю Любу, смугленькую, с косичками. Увидев Константина, все трое с радостными воплями бросились к нему.

– Дядя Костя приехал! Ура!

– А где мама? – спросил Тасик, не обнаружив рядом с Константином Зинаиду.

Сердце сжалось.

– Мы к ней скоро поедем, – пообещал он, прижимая детей к себе, глянул на женщину: – Спасибо вам, что разрешили посещение. Честное слово, не понимаю, почему они здесь. На улице тепло, разрешите, мы в садочке погуляем минутку?

– Не положено, – буркнул охранник, на широком складчатом лице которого было написано недовольство.

Женщина неуверенно посмотрела на него.

– Пусть погуляют, Сергеевич, всё равно мне отвечать. Побудь с ними.

Константин взял девочек за руки и повёл в сад, где стояли скамеечки и располагалась игровая площадка. Тасик, как самый старший, степенно шёл рядом.

Сели на недавно покрашенную в зелёный цвет скамейку.

Охранник потоптался рядом и отошёл, доставая сигарету.

– Рассказывайте, что вы тут делаете, как вас кормят и про всё остальное, – потребовал лейтенант. – Не обижают?

– Нет, – качнул белой головой Тасик.

Дети начали наперебой тараторить, то и дело задавая вопрос, где мама и когда они её увидят. У маленькой Тани набухли слёзы на глазах, и Константину стоило приложить немало усилий, чтобы её успокоить. Выслушав племянников, он сказал, найдя глазами охранника:

– Посидите минутку, я сейчас.

Подошёл к пускавшему дым мужчине в униформе.

– Вас как зовут?

– Константин Сергеевич, а что?

– Тёзка, значит, – огорчился лейтенант. – Я вас прошу не держать на меня зла. Дети ни в чём не виноваты, так же как их мать.

– Ну?

– Прошу прощения, больно не будет, но вам придётся оправдываться.

– Чего?! – вытаращил глаза охранник.

Константин сделал выпад пальцем, безошибочно находя сонную артерию, подхватил обмякшего охранника, усадил спиной к оградке клумбы между кустами смородины.

– Посиди немного, тёзка, у меня нет другого выхода.

Вернувшись к детям, он подхватил на руки Таню:

– Вперёд, к маме!

Тасик оглянулся на почти незаметного за кустами охранника, и Константин поспешил его предупредить:

– Он просто устал, поспит немножко. Бегом за мной!

Расстояние от здания до калитки не превышало полусотни метров, и будь Константин один, ему хватило бы несколько секунд на преодоление дистанции, но с детьми пришлось потратить на этот путь чуть ли не минуту, и он всё время ждал окрика в спину или того хуже – оравы охранников с оружием в руках. Но обошлось без экстрима. Как и большинство общественно-социальных учреждений страны, детский дом-приют Наро-Фоминска охранялся из рук вон плохо, и на манёвр лейтенанта никто не обратил внимания. Телекамерами территория приюта оборудована не была.

Константин опасался, что входной замок на калитке открывается только дистанционно, но и тут ему повезло: внутренняя пластина домофона была снабжена кнопкой без каких-либо секретов, и, нажав на неё, он вывел детей на улицу.

Где-то в глубине рощицы зародился неясный шум.

– В машину! – скомандовал Константин, запихивая ничего не подозревающих детей в кабину.

Двигатель взвыл, вынося «БМВ» к перекрёстку улиц за секунду до смены зелёного светофора на красный. И только после этого Константин вздохнул спокойней. По его ощущениям, никто из работников приюта не видел, на каком автомобиле «похититель» увёз детей. Полиция же, приехав на место происшествия, должна была потратить много времени на поиск и допрос свидетелей.

Наро-Фоминск был небольшим городком и не стоял в пробках, поэтому беглецы выбрались на окраину за считаные минуты. Выехали на Киевское шоссе, чтобы потом свернуть на кольцевую автодорогу, которую многие автомобилисты по-прежнему называли «бетонкой», хотя она уже практически вся была покрыта асфальтом.

Не доезжая до Апрелевки, Константин позвонил отцу:

– Пап, ты сильно занят?

– Колупаюсь с ремонтом, – ответил Яшутин-старший, – а что?

– Зина тебе не звонила?

– Что случилось?

Константин помолчал.

Отец был против замужества дочери. Степана Кириленко он невзлюбил при первом же знакомстве, и тот платил ему взаимностью, поэтому Николай Кузьмич практически не общался ни с ним, ни с дочерью. Как-то в разговоре с сыном он признался, что его бесит снисходительный тон зятя, не подкреплённый никаким опытом, и вечная кривая ухмылка на губах Степана, подчёркивающая, что он знает нечто такое, чего не знает собеседник. И в конце концов Николай Кузьмич оказался прав: бросив жену и троих детей, Кириленко вернулся на Украину.

– Местная опека отобрала у Зины детей, – сказал Константин сдержанно. – По ложному доносу соседей: якобы дети не кормлены – не поены, холодильник пустой и так далее. Я забрал их в приюте, везу в Митяево. Пока будет идти разборка с властями, надо спрятать детей.

Яшутин-старший несколько секунд не отвечал.

– Как тебе удалось забрать детей?

– Потом расскажу, приедешь?

Снова короткое молчание.

– Хорошо, буду часа через три, не раньше. Ты уверен, что поступил правильно?

– Ей грозит лишение родительских прав, детей запросто могут рассовать по разным приёмным семьям. Вся ювенальная юстиция так работает: чем больше детей они отберут у родителей, тем выше бонусы получают чиновники «за заботу» о детях.

– Ладно, собираюсь.

– Буду ждать. – Константин спрятал мобильный, оглянулся на девочек, притихших на заднем сиденье. – Как дела, крохи? Нравится ехать быстро?

– Ага, – закивала Люба.

Тарас внимательно посмотрел на него:

– Дядя Костя, ты нас украл?

Константин пожевал губами, не зная, что ответить, отвернулся, объезжая фуру. Вспомнилось прочитанное: всегда говорите добрые слова тем, кто смотрит на вас снизу вверх с восхищением, потому что это маленькое существо скоро вырастет и будет помнить то, что вы сказали.

Снова оглянулся.

– Это они вас украли, Тасик, я возвращаю вас домой.

Через час они были в деревне.

Зина выбежала к машине, с плачем кинулась обнимать детей.

– Родненькие мои, деточки любимые! Как же я соскучилась!

Константин