– Джон! – крикнул Мышкин, пытаясь хоть что-то увидеть в полутьме. – Джон Гуттенберг!

– Хочешь найти своего эскрита? – послышался рядом издевательский голос Люка Ратона. – Как это мило. Не ищи. Он всё равно умрет. Это Черная Вдова. Она никого не щадит.

– Но ты же здесь! Ты же вернулся!

– Слишком поздно, – протянул Люк Ратон.

Он стоял рядом, осматриваясь. От Леши не ускользнуло, как испуганно Ратон косится на башню, ту самую, с которой Алтасар сбежал с Еленой.

– Кто такая Елена? – ответил Леша вопросом на вопрос. – Почему она ушла с Алтасаром, а не с тобой?

– Тебе нужно освободить папашу, – гаркнул Люк, – или ты будешь задавать вопросы?

Леша заткнулся. Он смотрел на силуэт башни, на сиреневое небо – такое, будто банку чернил разбавили водой. Что делать дальше? Ощущение тревоги висело в воздухе, тяжелое и гнетущее.

– И что? – спросил Леша. – Что будет?

– Смотри, – оскалился Ратон. – Просто стой и смотри.

Леша повиновался. Сощурившись, он вгляделся во тьму, туда, где еще недавно помаргивали уютными огоньками дома. Сначала тьма обволакивала и напирала, но потом внезапно перестала пугать. Леша различал незнакомые силуэты пустых домов и чувствовал странную связь с этим мертвым городом, будто он и вправду его часть.

И когда тьма окутала всё целиком, поглотив площадь, палаццо, одинокую башню и их с Люком Ратоном, послышались тихие шаги.

Они становились всё четче и четче. В какой-то момент Леше даже показалось, что по брусчатке шаркают старые армейские ботинки отца.

Взгляд Люка метался по площади, словно эскрит искал способ спастись. Но шаги были всё ближе, и наконец Леша смог разглядеть в темноте силуэт.

Человек был невысок. Серебристые волосы рассыпались по плечам. Глаза под кустами бровей смотрели напряженно и осуждающе.

Леша вскрикнул. Тот, кто вышел из тьмы, был так похож на отца. Но всё-таки это был не он. Чужак, незнакомец, завладевший отцовским телом.

– Здравствуй, Люк, – сказал незнакомец глухо, обращаясь к Ратону – Вот неожиданность.

– Алтасар, – прошипел Ратон. – Что ты сделал с Еленой?

– Лучше тебе не знать, охотник.

Эта фраза привела Ратона в бешенство. Он сжал кулаки, и Леше показалось, он слышит, как на зубах эскрита хрустит черная зола.

Алтасар ударил первым. Он дал Люку пощечину, словно зарвавшемуся мальчишке.

– Ты нарушил договор, охотник! Ты нарушил наш договор!

– Нет! – выкрикнул Люк, растирая больную щеку. – Мы договорились, что я не подойду к твоему сыну! Но о том, что он сам подойдет ко мне, договора не было!

Леша переводил взгляд с одного на другого.

О каком договоре речь? Что здесь вообще происходит?

– Отойди от него! – хрипнул Алтасар. – Не приближайся к Леше!

– С маленьким Князем мы тоже договорились, – усмехнулся Ратон. – Он пообещал мне свободу. Мне есть теперь за что бороться.

Леша смутился еще больше. Ему показалось, или Алтасар пытался его защитить? От кого – от Люка Ратона? Чушь. Он бросил быстрый взгляд на Алтасара. Всё это время Леша боялся смотреть на того, кто утащил отца в Лимбо. Боялся увидеть отцовские черты в том, кто отцом не был. Боялся наполовину обожженного лица Алтасара, его белых, как у старца, волос, и острых мышиных глаз. Но, несмотря на животный страх, Леша всё-таки поднял взгляд.

– Что происходит? – спросил он. – Что за договор?

– Я покажу, – прошептал Алтасар, склонив голову, и белые волосы упали ему на лицо. – Если ты согласишься!

– Да пожалуйста, – фыркнул Ратон. – Это ничего не изменит.

– Я общаюсь не к тебе, – с оттенком пренебрежения ответил Алтасар, – а к Леше. Хочешь узнать правду?

Алтасар вытащил из черного плаща узловатую руку и протянул ее Леше.

– Хочу.

Голос у Леши дрожал, сердце билось так, будто он пробежал марафон. Он схватил Алтасара за ладонь, похожую на птичью когтистую лапу, и пространство вокруг задвигалось. Леше показалось, его толкают вниз с высоты. Тошнота, вечный спутник прыжков через портал, подкатила снова. Когда Леша открыл глаза, площадь Альто-Фуэго исчезла. Вокруг было Лимбо.

Лимбо. Леша узнал его сразу, хотя едва ли запомнил, как оно выглядит.

Пустые больничные коридоры, въедливый запах лекарств, порывы ветра за окном, грозящие выбить и без того хлипкие ставни. Мышкин был здесь раньше, он помнил, как очутился в этом месте, когда случайно попал в Лимбо на лекции.

Алтасара нигде не было видно. Леша испуганно огляделся, вздрогнул от хлопка двери.

В глубине коридора показалось непонятное светлое пятно и подойдя ближе, Леша увидел кусок простынки. Потом он заметил железные ножки кровати и только потом – силуэт лежащего на кровати человека.

Всё внутри кричало «Не подходи», но Лешины ноги сами ползли по длинному коридору. Шаг за шагом. Всё ближе и ближе.

Ставни резко стукнули, окно открылось, и коридор заполнился гнилыми осенними листьями. Леша встал столбом, боясь пошевелиться от страха. Ледяная капля пота заползла под футболку и пощекотала между лопатками. Странно, но от этого Леша успокоился. Значит, живой. Значит, пока не умер.

– Это была осень, – вдруг раздался в ухе отцовский голос. – Я потерял всё первого сентября девяносто девятого.

– Папа, – прошептал Леша.

– Я не он, – ответил голос. – Или он. Я все его страхи, все его черные мысли, все его сомнения и злоба. Я мальпир, созданный им. Я тот, кто затащил его сюда. Я тот, кто должен остаться здесь навсегда. У меня – его воспоминания.

Леша хотел ответить, но губы отказывались шевелиться, будто после посещения стоматолога.

– Мы познакомились в Воронеже, – прохрипел голос. – Я вернулся из армии. Она хохотала громче всех. Я не знал, что она была беременна. И больна. Она умерла через три месяца после твоего рождения. Три месяца и четыре дня. Я не успел узнать ее, чтобы скорбеть как следует.

В углу, рядом с кроватью, Леша разглядел сгорбленную фигуру Алтасара. Сейчас, в темноте, в этой странной больнице, мальпир так напоминал отца, что Леша, забыв о страхе, двинулся к нему.

– Стой! – прохрипел Алтасар. – Не приближайся. Слушай дальше. Она умерла, мне отдали ребенка. Мне было двадцать три. У меня не было работы. Я едва сводил концы с концами. Я стал отцом и не знал, что с этим делать.

– Это неправда, – в глазах у Леши защипало. – У нас всегда были деньги. Мы ездили в Европу! Сколько я себя помню, ты занимался бизнесом!

– Хах, – кашлянул Алтасар. – Всю жизнь думал, что я крутой бизнесмен? Зря. Я ничего не стоил. Я не мог заработать ни копейки. Когда ты родился, я…

Алтасар прервал свой рассказ, бросил тяжелый взгляд на кровать, затем на окно. Он стоял, прямой, вытянутый, как струна, и совсем чужой. Сходство с отцом рассеялось в одно мгновение.

– Ты придумал Алтасара, чтобы он помог тебе? – спросил Леша тихо. – Он был твоим помощником в бизнесе?

– Нет. В ту ночь, когда ты родился, я придумал Люка Ратона. Я поклялся, что никогда не стану таким, как моя мать, не возьму ее проклятый дар, но я был