Следующее письмо короля было безрадостным. Те, кому было поручено решать его дело, заявили о своей некомпетентности. Тогда он обратился к Тайному совету; его члены согласились – у его милости есть веский повод для сомнений – и посоветовали обратиться за решением по поводу его брака к папе.
Плечи Анны уныло опустились, когда она прочла это. Обращение в Рим, конечно, затянется на месяцы, даже если папа проявит охоту сделать одолжение королю.
Но гораздо худшие вести ждали впереди. В начале июня Генрих сообщал, что наемные войска императора жестоко разграбили Рим, сам император в тот момент вел военную кампанию в каком-то другом месте Италии. В отсутствие командования наемники бесконтрольно вторглись в город и устроили там настоящую оргию насилия, которая продолжалась не один день.
«Я не стану огорчать вас подробностями об их жестокостях, – писал Генрих, – потому что описать это словами невозможно. Эти скоты осквернили даже собор Святого Петра». Папе пришлось искать убежища в замке Святого Ангела, и теперь он был фактически пленником императора Карла, племянника королевы Екатерины, и тот желал воспользоваться ситуацией, которая привела Святого Отца под его «покровительство». Это означало, поняла Анна, стремительно падая духом, что в настоящее время желаемое решение по делу Генриха едва ли будет вынесено, это было столь же вероятно, как полет человека на Луну, особенно если император узнает, что Генрих собрался жениться на ней. Анна помнила его несносным юнцом, который ненавидел ее за дерзость.
Она почувствовала себя абсолютно беспомощной, и когда позже в том же месяце домой ненадолго приехал Джордж, в тот момент – виночерпий короля, сестра излила на него всю свою досаду.
– Разве не может кардинал как папский легат просто объявить брак недействительным? – вопрошала она.
Джордж покачал головой:
– Отец говорит, что император всемогущ. Если Карла спровоцировать, он будет готов объявить войну. А стоит Уолси объявить своей властью о расторжении брака короля, и это может быть воспринято как провокация. Нет, дорогая сестрица, нам ничего не остается, как только запастись терпением.
– Может быть, мне стоит вернуться ко двору.
– Я бы не советовал делать это прямо сейчас. Великое дело короля, как они его называют, стало настолько широко известным, будто о нем объявил на площади городской глашатай. Его милости пришлось отдать распоряжение лорд-мэру Лондона, чтобы тот наказал людям не распространять сплетни под страхом вызвать неудовольствие короля, но это никого не остановило. Отец говорит, общий ропот достиг такой силы, что кардинал посчитал разумным дать знать о происходящем всем нашим послам за границей.
– Мое имя уже звучит? – встревоженно спросила Анна.
Все шло не так, как планировалось. Она рассчитывала на быстрый полюбовный развод, за которым последует веселая свадьба.
– Пока нет.
Брат с сестрой уставились друг на друга, зная, что очень скоро это случится.
– Мария знает, что король хочет жениться на мне?
Джордж поморщился:
– Да. Отец сказал ей.
– Судя по твоей реакции, она не слишком обрадовалась.
Джордж пожал плечами:
– Ей король не нужен. Она просто не может вынести мысли, что ты станешь королевой!
– Это волнует меня меньше всего. Мне сейчас не до ее ревности.
Анна не находила себе места, так ее взволновали новости. Мать пыталась успокоить дочь, убеждала, что в конце концов все будет хорошо.
– Но откуда тебе знать! – вспыхнула Анна.
– Я этого не знаю, но полагаюсь на милость Божью, – заявила леди Элизабет. – А теперь хватит метаться, лучше помоги мне в винокурне.
В конце июня Генрих приехал из Гринвича в Хивер. Анна с облегчением следила за приближением маленькой кавалькады и радовалась, видя короля. У него наверняка есть новости!
– Ваш брат передал мне, что вы были безутешны, дорогая, – сказал Генрих, нежно обнимая Анну, после того как леди Болейн оставила их наедине в гостиной. – Вы не должны волноваться. Ситуация в Италии весьма неустойчивая и может измениться в любой момент. Я полагаюсь на его святейшество. Я был добрым сыном Церкви.
Анна надеялась узнать о более ощутимых переменах, но выдавила из себя улыбку:
– Я знаю. Я читала книгу вашей милости, где вы защищаете таинства, которые отвергает Мартин Лютер.
– Правда? – Генрих выглядел довольным. – Папа был так благодарен, что даровал мне титул Защитник веры. Так что, я надеюсь, он благосклонно отнесется к моему делу. – Король сел и взял одно из маленьких мармеладных пирожных, которые предложила ему Анна. – Айвовое – мое любимое. – Он одобрительно кивнул, потом привлек ее к себе и жадно поцеловал. – Анна, вы будете моей и станете королевой, не сомневайтесь!
Она поцеловала в ответ, потом выпуталась из его рук. Генрих отпустил ее неохотно. На глаза ему попался лежавший на столе иллюстрированный молитвенник Анны.
– Это прекрасно, – заметил король, перелистывая страницы, пока не добрался до изображения Христа, Мужа Скорби, с истерзанной плотью и увенчанного тернием.
– Дорогая, все, что я сейчас сказал, сказано всерьез. – Он взял в руку перо, опустил его в чернильницу, склонился над страницей и написал:
Если ваша память так же сильна, как моя привязанность, то я не буду забыт в ваших ежедневных молитвах, потому что я навеки ваш, Генрих К.
Она не могла не отреагировать. Взяв у Генриха перо, Анна приписала от себя внизу противоположной страницы:
Вы будете убеждаться каждый день в моей любви и доброте.
– Анна! – пробормотал Генрих густым от страсти голосом. – Вы сладчайшая и милейшая из возлюбленных, воистину, я благословен!
Только король ускакал в Гринвич, как домой явился отец, прихватив с собой дядю Норфолка. Мать отправилась расшевелить слуг, чтобы те приготовили угощение, а герцог занял кресло отца во главе стола и сосредоточил пронзительный взгляд на Анне:
– Племянница, у нас есть причины полагать, что кардиналу доверять нельзя. Он выполняет приказания короля относительно Великого дела, но сердце его не лежит к этому. Даже если оно закончится успехом, Уолси намерен женить короля на французской принцессе.
– Он не осмелится пойти на такое! – воскликнула Анна.
– Все эти годы он осмеливался, – с мрачным лицом произнес отец. – Он управляет королевством.
– В то время как мы, аристократы, – те, кому по праву рождения положено быть советниками короля, отстранены от власти, – прорычал дядя Норфолк. – Я всегда говорил, этот выскочка, мясницкое отродье, оказывает пагубное влияние на короля.
Сэр Томас кивнул:
– Меня сделали лордом Рочфордом, но обязали уйти с поста казначея без какой бы то ни было финансовой компенсации. Я виню в этом Уолси. Он ненавидит нашу семью. Видит в нас угрозу и сделает все возможное, лишь бы нас уничтожить.
– У меня тоже нет причин любить его, – сказала Анна. – Не могу простить ему, что он разорвал мою помолвку с Гарри Перси. Он имел дерзость назвать меня глупой девчонкой на глазах у всех
