– Приветствую вас, леди Болейн! Мы охотились неподалеку. Я остановился в Пенсхерсте и подумал, неплохо бы нанести вам визит.

– Для нас это большая честь, ваша милость, но боюсь, так как мы вас не ждали, то не сможем оказать вам достойного гостеприимства.

– Ничего страшного! – Генрих широко улыбался. – Небольшое угощение и прогулка по этим великолепным садам безмерно меня порадуют. Будет приятно провести время в кругу друзей и немного отдохнуть от государственных дел.

Глаза короля были прикованы к ожидавшей у входа в замок Анне; исполняя реверанс, она видела в них искристое ликование.

– Дорогая! – подходя к ней широким шагом, воскликнул Генрих, потом поднял и поцеловал в губы. – Как возрадовалось мое сердце при виде вас! Надеюсь, вы в добром здравии?

– Я чувствую себя прекрасно, ваша милость, – ответила она, понимая, что Генрих рассматривает ее простое платье, а мать не отрывает от них взгляда. – Простите, что принимаем вас без церемоний.

– Вы выглядите прелестно, – пробормотал король.

Они вошли в замок. Анна провела Генриха и его компаньонов в гостиную, где уже ждал свежий кувшин вина.

– Вы останетесь на ужин, сир? – с трепетом спросила мать.

– Я не хотел бы затруднять вас, леди Болейн, но благодарю за приглашение. – Он принял кубок с вином.

– Королева ждет вашего возвращения, – сказал он Анне, с надеждой глядя на нее.

– Это очень мило с ее стороны, – ответила Анна. – Прошу вас, окажите любезность и передайте ей, что мне стало немного лучше. Я вернусь ко двору, как только смогу.

Наступила тишина.

– Ваша милость, пусть Анна покажет вам сад, – нарушила ее леди Элизабет, – окажите ей такую честь.

Генрих осушил кубок:

– Это было бы для меня большим удовольствием.

– Я вызову миссис Орчард, – сказала Анна.

Они вышли на теплый майский воздух, проследовали мимо йоменов, которые остались за воротами. Один страж покинул свой пост и двинулся следом, держась на приличном расстоянии и шагая в ногу с возбужденной миссис Орчард, которая определенно складывала в голове два и два и получала невероятную сумму.

Как только Генрих и Анна оказались вдали от всех и никто не мог их услышать, король повернулся к ней:

– Ваше письмо заставило меня расплакаться. За всю жизнь я еще ни разу не чувствовал себя таким счастливым. Благодарю вас, моя дорогая, за то, что сделали меня счастливейшим из смертных. – Он схватил руку Анны и поцеловал.

Они прогулялись по берегу Эдена, а потом Анна отвела Генриха на свое любимое место на лугу. Там они сели на траву.

– В такие моменты у меня возникает желание быть не королем, а простым сельским джентльменом, – задумчиво произнес Генрих, пожевывая стебелек травинки. – Вот это, а не придворная суета настоящая Англия.

– Вы бы стали скучать по этой суете, сир, – поддразнила его Анна. – Тут бывает очень уныло. Поверьте, я знаю.

– Тогда приезжайте ко двору и будьте со мной.

– Я не должна… не сейчас. – Она помолчала. – Есть какие-нибудь новости?

Генрих усмехнулся:

– Да, моя милая. Дело движется. Исполняя должность папского легата, кардинал тайно созвал церковный суд в Вестминстере. Председательствует архиепископ Уорхэм. И мы собрали группу епископов и каноников. Меня вызвали на прошлой неделе и обвинили в том, что я сознательно взял в жены вдову брата. Я признал обвинение, рассказал о своих угрызениях совести и попросил принять решение по моему делу. Скоро оно будет вынесено. А потом, дражайшая Анна, мы сможем пожениться!

Она надеялась, что его оптимизм обоснован, но не смела поддаться восторгу. Хотя всего через несколько недель она может стать королевой! Анна представляла, как сидит в Вестминстерском аббатстве, и даже ощущала вес короны на голове. Картина была абсолютно захватывающей, тем не менее в нее не совсем верилось.

– Рада слышать, что кардинал поддерживает вашу милость.

– Теперь да.

– Что вы имеете в виду, сир?

Генрих прищурился:

– Когда я впервые сказал ему, что хочу аннулировать брак, и спросил его мудрого мнения на этот счет, он упал на колени и пытался отговорить меня, приводя всевозможные доводы.

Анна задержала дыхание. Опять Уолси пытается разрушить ее будущее, как уже сделал однажды!

– Но я провел с ним беседу, – успокоил ее Генрих. – И теперь он держится другого мнения.

Анна всем сердцем надеялась. Она не позволит этому мясницкому псу встать на пути ее возвышения. Но если он обеспечит Генриху развод, она простит кардиналу все.

– Ваша милость говорили с королевой?

– Еще нет, – ответил Генрих. – Я ожидаю результата слушаний.

Анна почувствовала, что ему не хочется обсуждать это дело с Екатериной.

– Я буду молиться о благополучном исходе, – сказала она.

– Вы даже не представляете, как усердно молился я. Жду не дождусь того момента, когда мы сможем быть вместе – по-настоящему вместе. – Генрих наклонился, взял в ладони лицо Анны и поцеловал ее в губы, долго и с любовью.

– Пора возвращаться. – Она отстранилась и встала, но потом вспомнила, с кем разговаривает, и добавила: – Если вашей милости будет угодно.

– Мне это не угодно, Анна. Оставлять вас – чистое мучение. Но вы правы. Вернемся к вашей матери. Она будет беспокоиться, не случилось ли чего.

– Думаю, она может догадаться! – Анна засмеялась.

Все письма Генриха были проникнуты болью от разлуки с Анной и написаны красиво и трогательно. Такие послания женщины хранят, как драгоценности, если влюблены в их автора. Анна читала эпистолы Генриха бесстрастно, радуясь, что способна вдохновлять на такое преклонение столь могущественного человека. Однако те же письма заставляли ее задумываться: а найдет ли она средство поддерживать живым огонь этой страсти? Какое-то время мужчина способен выносить уклончивость, а потом просто перестанет возвращаться за бóльшим.

Но потом пришло письмо, которое успокоило Анну.

Моя возлюбленная и подруга, я и мое сердце передаем себя в Ваши руки и умоляем не оставить нас своим благоволением, и да не уменьшится Ваша привязанность по причине пребывания вдали от нас. Чем длиннее становятся дни, тем дальше солнце и тем горячее; так же и с нашей любовью. Мы далеко друг от друга, и тем не менее она не утрачивает горячности, по крайней мере с моей стороны, надеюсь, что и с Вашей тоже. Ваше отсутствие было бы нестерпимым для меня, если бы не стойкая надежда, которую я питаю, на длительную неизменность Вашей привязанности. Хотел бы я оказаться на месте браслета, когда он Вас обрадует.

Так завершал послание король и подписывался верным слугой и другом Анны. И чтобы дать любимой повод думать о себе, он вложил в конверт свое изображение, вправленное в браслет.

Осада была снята. Это первое письмо, в котором король не умолял Анну: «Станьте моей!» Вдруг выяснилось, что согласие выйти за него замуж внесло серьезные изменения в их отношения. Разумеется! Если она станет королевой, даже тень скандала не должна ложиться на нее, не говоря уже о случайной беременности. Так что король вынужденно держал свое обещание уважать честь Анны и ждал,