И вот теперь еще и это!
В первый момент, прочитав полученную радиограмму, Бауэр даже не сразу вник в суть, уж больно диким казалось содержание: буквально час назад всего в семи километрах отсюда пропал командующий Второй танковой армией генерал-полковник Гудериан! Пропал! Командующий! Танковой армией! Scheiße! Немногие уцелевшие свидетели показывали, что перед этим на дороге видели русский танк. Причем часть из них утверждала, что он был трофейным и с немецким экипажем, а часть – так и вовсе говорила про два панцера, один из которых вел по колонне огонь со стороны леса, прикрывая собрата. Никаких других подробностей пока не имелось. О том, что могло понадобиться здесь генерал-полковнику, комбат понятия не имел. Впрочем, Herr Guderian и раньше периодически практиковал подобное, предпочитая внезапно появляться на передовой, так что сам факт его поездки майора не особенно и удивлял. Чего, разумеется, не скажешь о ее весьма неожиданном итоге…
Раскрыв планшет, Бауэр вчитался в карту. Так, вот указанное в радиограмме место, где пропал или был захвачен командующий… и что из этого следует? Да ничего из этого не следует, собственно говоря! Самая обычная грунтовка, какие в основном и встречаются в этой варварской стране и которые сами большевики гордо именуют «шоссированной дорогой». Та самая, по которой они буквально только что и проехали, не заметив ровным счетом ничего подозрительного или необычного. Да и что там может быть подозрительного и необычного?! Просто подмытая дождями дерьмовая дорога и дерьмовый лес по сторонам!
Сдавленно выругавшись, майор взял себя в руки, успокаиваясь, и продолжил размышлять.
«Хорошо, допустим, русские каким-то образом – чушь, конечно, но допустим – узнали, где именно поедет господин генерал, и устроили засаду… нет, точно чушь! Если б они хотели его захватить, этим занялись бы… да вон хоть те же самые диверсанты, что взорвали мост! Но танк? Или сразу два? Они их что, в лесу прятали? Идиотизм…»
Курт снова взглянул на карту. Ладно, в конце концов, факт пленения Гудериана сомнений не вызывает, так что примем это как должное. Допустим, его и на самом деле – случайно, разумеется! – захватили отставшие от вчерашней panzergruppe русские танкисты. Могло подобное произойти? Вполне, на войне и не такое случается. Мало ли, гусеницу порвали или двигатель не позволил продолжить движение, вот они и оказались в нужном месте, в нужное время. Важно иное: что бы на их месте предпринял в подобной ситуации он сам? Куда двинулся? Нет, понятно, что к своим, но куда конкретно?
Ткнув пальцем в карту, Бауэр ухмыльнулся: да вот сюда, понятно, больше-то и некуда! Небольшая развилка, от которой на северо-восток отходит ответвление дороги, отмеченное на карте как «условно проходимое». Вот туда они и свернули, иначе уже давно б уперлись в тылы растянувшейся почти на полтора километра колонны. Послать на разведку пару танков? Разумеется, послать. Вряд ли это приведет к чему-то толковому, но если он этого НЕ сделает, будет только хуже. В подобной ситуации вышестоящее командование всегда ищет, на кого бы свалить ответственность, а кто, кроме него, как нельзя лучше подходит на эту роль? Вот именно.
Захлопнув и застегнув планшет, майор Курт Бауэр жестом подозвал мающегося бездельем неподалеку наводчика:
– Отто, немедленно разыщи лейтенанта Шредера. Передай, что это крайне важно и срочно. Выполняй, бегом!
– Слушаюсь, герр майор. – Танкист натянул промасленную пилотку и рванул выполнять приказ.
Командир батальона достал из кармана портсигар, откинул крышку и вытащил сигарету. Щелкнула зажигалка, и Бауэр сделал первую затяжку. Пока подчиненный ищет Густава, он вполне успеет перекурить. Да и вообще…
Заслышав доносящийся сверху и усиливающийся с каждым мгновением непонятный звук, майор задрал голову, тут же напрочь позабыв про сигарету: в затянутом низкой облачностью небе возникли десятки огненных точек. Под обстрел реактивных минометов Курт еще ни разу не попадал, хоть и слышал от сослуживцев об этом чудовищном русском оружии, но сейчас как-то сразу и со всей остротой осознал, ЧТО ИМЕННО видит.
– Nein… Scheiße! Nein!!![29]
Выпавшая из внезапно онемевших пальцев сигарета спикировала под ноги, рассыпавшись россыпью алых искр. И следом за ней к земле ринулись сто девяносто два реактивных снаряда М-13, каждый из которых нес почти по пять килограммов взрывчатки. В течение нескольких секунд весь берег безымянной речушки превратился в огненный ад. Капитан Дронов мог с полным основанием гордиться собой: несмотря на пятикилометровое расстояние, рассеяние вышло минимальным, и большая часть РС легла точно в заданный квадрат. Меньшая часть все же отклонилась от курса и прошла мимо цели, разорвавшись в лесу или на противоположном берегу.
Пикирующие с неба полутораметровые серебристые сигары взрывались, дырявя осколками борта бронетранспортеров, в клочья разносили грузовики и артиллерийские тягачи. Несколько ракет попали по новому мосту, в щепки разметав многочасовой труд саперов. Несмотря на то, что РС не предназначались для непосредственной борьбы с танками, прямого попадания в МТО или башню вполне хватало, чтобы гарантированно вывести боевую машину из строя. А падающие с близким накрытием реактивные снаряды разбивали гусеницы или повреждали ходовую. Особенно это касалось легких танков, которых в батальоне было подавляющее большинство: тонкая броня не могла защитить от осколков, а карбюраторные двигатели мгновенно вспыхивали, превращая танк в огненный факел.
Но хуже всего пришлось оказавшимся на открытом месте солдатам, поскольку подрыв на грунте боевой части реактивного снаряда М-13 обеспечивал радиус сплошного осколочного поражения до десяти метров, а действительного – до тридцати. Отыскать подходящее укрытие за считаные секунды было нереально, и потому число погибших и раненых мгновенно перевалило за две сотни. Падающие РС не делали никакого различия между пехотинцами, экипажами танков, по понятной причине вовсе не сидевшими под защитой брони, обслугой пушек или саперами. Техника в районе переправы располагалась достаточно скученно, чему способствовал местный рельеф, и действие осколков и ударной волны усиливалось множественными рикошетами. Реактивные снаряды М-13 почти в два раза превосходили по мощности и осколочному воздействию гаубичный снаряд калибра 122–152 мм: подрыв заряда происходил одновременно с двух сторон, что вызывало так называемую встречную детонацию, значительно увеличивающую силу взрыва. Корпус конуса-обтекателя боевой части РС при этом фрагментировался на огромное количество поражающих элементов, раскаленных до температуры почти в 800 °C, вызывающих мгновенное воспламенение бензобаков или детонацию боекомплектов, поджигавших брезентовые тенты и борта автомашин.
Командир первого
