– Я отдам ее вашему куаферу Лакруа, чтобы он наделал из нее папильоток. Полагаю, сие есть единственный способ вложить вам оное дело в голову.
Графиня искренне расхохоталась, от всей души смеялся и король.
Монарх оказывает все больше знаков благоволения своему новому увлечению. 24 июля 1769 года он дарит графине Дюбарри в пожизненное пользование небольшой замок Лувесьен (или Люсьен, как его было принято называть в то время). Земля под этот участок была приобретена еще Людовиком ХIV в 1700 году, и на ней по приказу короля возведен особняк для инженера-бельгийца Арнольда Девиля. На него был возложен надзор за строительство установки и акведука Марли, подававших воду из Сены в резервуары Версаля. Инженер прожил в особняке до 1708 года, а затем здание передавалось различным дворянам по усмотрению короля. После смерти последнего владельца, принца де Ламбаль[42], в возрасте всего 20 лет, его родственники вернули это поместье во владение короны.
Часто историки придают преувеличенное значение этому подарку короля, считая его роскошным и называя то дворцом, то замком. На самом деле этот небольшой трехэтажный особняк весьма буржуазного вида не считался ни красивым, ни удобным, поскольку некоторые придерживались мнения, что шум, производимый водной установкой Марли, отравляет проживание и мешает хорошему сну. Позднее к нему пристроили два небольших крыла для прислуги. Однако же графиня с первого взгляда прониклась любовью к этому месту, и главному контролеру строений его величества был отдан приказ привести особняк в порядок, что и было исполнено под надзором архитектора Габриэля. Сначала мадам Дюбарри хотела вообще снести особняк и построить на его месте другой, но очень быстро отказалась от этого замысла. Было сочтено необходимым заодно с реставрацией расширить службы и построить теплицу и оранжерею.
Перепланировка и отделка здания заняла два года, каковые работы обошлись в 138 тысяч ливров. Особняк располагался в тенистом парке, поднимавшемся по холму, возвышающемуся над Сеной. Позднее по указанию мадам Дюбарри там построили великолепный павильон для торжественных празднеств, а парк украсили фонтанами, легкими постройками и статуями. Пожалуй, самой впечатляющей из них была изваянная из мрамора «Купающаяся Венера» Аллегрена, которая имела большой успех в Салоне 1767 года, а мадам Дюбарри получила ее в подарок в 1772 году. Она тотчас же заказала автору парную скульптуру «Купающаяся Диана», изображавшая богиню, внезапно застигнутую Актеоном, которая, впрочем, не производила такого же сильного впечатления.
В декабре 1769 года Людовик ХV передал фаворитке в пожизненное пользование торговые ряды города Нанта, сдача которых в аренду приносила доход в сорок тысяч ливров в год.
На возвышение мадам Дюбарри поразительно быстро откликнулись художники. Летом 1769 года король и его фаворитка при очередном переезде двора из одного замка в другой сделали остановку в Париже, где открыли Салон живописных работ, каковое событие имело место один раз в два года.
Известный мастер кисти, придворный портретист Франсуа Друэ (1727-75) выставил там два портрета графини Дюбарри. Один изображал ее с сильно нарумяненным лицом в дезабилье из белого атласа с большим декольте; другой – в мужском костюме из серого шелка, в котором она сопровождала короля на охоте. На обоих портретах увековечены особенности ее лица, четыре родинки, одна над правой бровью, другая – под левым глазом, третья около правой ноздри и четвертая – слева под губой[43]. Позднее она делилась с друзьями воспоминаниями, что король предпочитал эти приметы ее красоты всем прочим и «бесконечно покрывал сии естественные родинки поцелуями». Напомним, что в ту эпоху француженки ввели в моду искусственные родинки, так называемые мушки, которые наклеивались на лицо не абы как, но с глубоким значением тайного языка любви. Разумеется, публика валом валила на выставку, чтобы полюбоваться на новую пассию короля.
Внесли свою лепту в прославление красоты фаворитки и скульпторы. Вскоре после ее воцарения в Версале генеральный откупщик Буре, еще при мадам Помпадур завоевавший репутацию крупного мецената, преподнес ей статую Венеры, копию творения скульптора Кусто по заказу прусского короля, но в качестве головы был использован скульптурный портрет графини Дюбарри – более тонкой лести нельзя себе представить.
Однако пальма первенства принадлежала отнюдь не мастерам кисти и резца. Еще раньше художников встрепенулись придворные пииты, готовые восславлять кого угодно, лишь бы им за это регулярно перепадал кусок с барского стола[44]. Все эти труженики пера были посредственными стихоплетами, весьма традиционно воспевавшими сие снизошедшее с Олимпа на землю божественное создание, оживлявшее все вокруг себя лучами красоты, доброты и щедрости. Например, по случаю прохождения Венеры по солнцу один из них накропал следующий стишок:
Что скажут смертным телескоп,Сия Венера и сие светило?Нам надобен надежный гороскоп,Что стеклышко прибора не смутило.В Версаля царственных садахБлистают наши звезды несравненны;Читаем мы в чудесных их очахПути, судьбой нам предрешенны.Тем не менее свой вклад в это собрание угодливых виршей внес и великий Вольтер, равным образом не преминувший польстить фаворитке. Мадам Дюбарри состояла в переписке с этой выдающейся личностью; в 1770 году она даже пыталась, правда, безуспешно, получить для него разрешение возвратиться из изгнания в Париж. Сохранилось его письмо, посланное им из замка Ферней в Швейцарии:
«Мадам!
Мсье де Лаборд[45] сказал мне,
