Версаль
Представление ко двору
Теперь все силы клана Шуазёлей были брошены на то, чтобы не допустить представления Жанны ко двору. В соответствии с традицией дворянку, явившуюся пред королевские очи, должна сопровождать так называемая «крестная мать», т. е., кто-либо из высокородных дам, как бы подтверждающая благонадежность своей подопечной. Как клан герцога Шуазёля, так и «Мадамы» пускались во все тяжкие, чтобы ни одна знатная аристократка не согласилась взять на себя эту позорную миссию. Они считали своим христианским долгом уберечь двор от воцарения бывшей проститутки. Сторонники Жанны, герцоги де Ришелье и д’Эгийон, племянник старика, перетрясли все свои родственные связи, используя в качестве приманки обещание короля озолотить даму, согласившуюся совершить этот малодостойный шаг. Наконец, нашли обедневшую графиню де Галар де Беарн, которая скромно проживала в Париже, увязнув в судебном процессе с какой-то семьей равным образом знатного происхождения. Эта тяжба поставила мадам де Беарн на грань разорения, ибо конца-края ей не предвиделось. Дама живо смекнула, какую выгоду сулит ей этот безнравственный, с точки зрения истинной аристократки, поступок, и потребовала сто тысяч ливров и продвижение по службе для сыновей-офицеров, один из которых служил в гвардии, а второй – во флоте. Договоренность была выполнена, и представление назначено на конец января. Однако 25 января графиня растянула лодыжку, неизвестно, по чистой ли случайности или же умышленно. Церемонию перенесли на 4 февраля. Но 4 февраля во время охоты король упал с лошади и повредил руку так, что возникли опасения за его жизнь.
Тем временем Шуазёль пытался заполучить свидетельство Графинюшки Гурдан, что Жанна работала у нее. Однако эта сводница не польстилась на предложенные ей деньги, по-видимому, ее предупредил постоянный клиент герцог де Ришелье. Потерпев поражение, герцог Шуазёль попытался переключить внимание короля на другую женщину, молодую и очень красивую жену врача, некую мадам де Миллен, однако и эта приманка не сработала.
В начале марта королю стало лучше, но представление пришлось отложить, поскольку этот месяц был целиком посвящен празднествам по случаю бракосочетания его внука, герцога Шартрского, будущего Филиппа Эгалите. От столь долгого ожидания у Жанны сдали нервы, и она, по наущению герцога де Ришелье, заливаясь слезами, упала к ногам короля, умоляя его положить конец этому мучительному томлению в неизвестности и насмешкам двора. Король был тронут, отбросил свои колебания и 21 апреля объявил, что представление состоится вечером следующего дня, причем графине надлежит явиться на него одной.
На следующий день к вечеру все решетки ограды Версаля были облеплены праздными зеваками. Представление должно было состояться после вечерней церковной службы. Однако мадам Дюбарри запаздывала, и короля, с рукой все еще на перевязи, начало одолевать смятение. Шуазёль торжествовал. Наконец, послышался стук колес кареты графини, и Ришелье, с волнением уставившийся в окно, выходившее на Мраморный двор, вскричал:
– Государь, прибыла мадам Дюбарри! Она войдет, если вы соизволите отдать приказ.
Появление графини вызвало восхищение даже у ее врагов. Недаром туалет Жанны создавался под надзором Ришелье: придворное платье из белой, шитой золотом и серебром ткани, с жестким лифом, зашнурованным на спине, рукавчиками из кружевных воланов и необъятными юбками на огромном панье. Красавица была буквально усыпана бриллиантами, которые ей предыдущим вечером дал король, но больше всего присутствующих поразила ее прическа, которая и стала причиной запоздания. Автором этого творения искусства был Легро[38], бывший тупейный художник маркизы де Помпадур. Сложное, поистине уникальное сооружение украшали кружева, перья и живые цветы, стебельки которых были воткнуты в крошечные бутылочки с водой, спрятанные в роскошных волосах графини. Сердце не одной придворной модницы пронзил острый укол зависти, но далеко не каждая смогла бы решиться на нечто подобное, не обладая такой великолепной копной собственных волос.
Тяжелое и сковывающее движения платье было снабжено длинным шлейфом, манипулировать которым было чрезвычайно трудно. После трех положенных глубоких реверансов перед королем надлежало отбросить шлейф назад ударом ноги, но не допустить того, чтобы туфелька без задника со смещенным вперед каблуком запуталась в ткани: обычно, эта заминка приводила к падению дамы. Как правило, перед презентацией приходилось брать уроки у знаменитых танцоров, дабы не ударить в грязь лицом перед королем. Мадам Дюбарри справилась с этой задачей с непередаваемой грацией, и все присутствующие были восхищены «благородством ее манеры держаться и непринужденностью поведения». Как писал один из современников, «сия роль придворной дамы непривычна для тех, кто выступает в ней впервые, но мадам Дюбарри выполнила ее так, будто давно приноровилась к ней». Затем последовали протокольные визиты к «Мадамам» и наследнику престола. Далее в апартаментах графини был устроен интимный вечер, на котором присутствовали все близкие друзья графини, праздновавшие первую победу над Шуазёлем. Уже на следующее утро мадам Дюбарри присутствовала на утренней мессе в королевской часовне. Там она заняла место, на котором некогда восседала маркиза де Помпадур. Правда, первые дни ей пришлось пребывать там в совершенном вакууме: придворные дамы демонстративно игнорировали утреннюю службу. Но, вооружившись истинно христианским смирением, графиня в конце концов одержала победу над своими противниками.
С тех пор мадам Дюбарри неизменно присутствовала на всех мероприятиях во дворце, но предусмотрительно держалась на втором плане, что постепенно примирило придворных с ее существованием. Это был длительный процесс, уснащенный мелкими пакостями со стороны знатнейших дам и господ королевства, но графиня проявила необычную выдержку и терпение до тех пор, пока ей не удалось покорить самый взыскательный двор Европы. Надо сказать, нашлись смельчаки из числа членов августейшего семейства или особо приближенных придворных, которые в открытую заявляли Людовику ХV, что при дворе не место женщине с таким прошлым. На это король неизменно отвечал: «Мадам Дюбарри очаровательна, и она мне нравится».
После представления Людовик ХV прилагал все усилия к тому, чтобы сблизить свою любовницу и Шуазёля, в частности, 25 мая 1769 года король устроил памятный ужин в замке Бельвю. Этот ужин был примечателен составом гостей. Мадам Дюбарри пожаловалась королю на презрительное отношение со стороны придворных дам, поэтому помимо большого числа мужчин были званы также восемь дам, и это приглашение было, по сути своей, приказом, которому надлежало повиноваться. Примечательно, что в течение прогулки по парку перед ужином прибывшие заметно разделились на две группы: герцог де Шуазёль со своими сторонниками и приглашенные
