бы Ланни был газетным репортёром или туристом, жаждущим впечатлений, он снова направился бы в Вену, потому что было очевидно, что в ближайшее время там появится "главная новость". Шушниг в своих отчаянных метаниях пришёл к идее плебисцита. Народу его страны будет предложено высказаться, хочет ли он или нет аншлюс с гитлеровской Германией. Ничего более быстрого не могло придти в голову. Ади знал, что народ Австрии проголосовал бы три к одному против него, поэтому он принял это предложение в штыки. Шушниг ожидал этого и потому назначил голосование через четыре дня после его объявления. Берлинские газеты разразились рассказами о коммунистах, захвативших Вену, о черни, атакующей немцев на улицах, и о Чехословакии, отправляющей артиллерию для поддержки Красного восстания.

Ланни знал, что это означало немедленное действие, но это была не его работа, чтобы засвидетельствовать это. Опытные газетчики полетят туда, и история о том, что случилось, будет на подносе с завтраком у ФДР каждое утро. Работой Ланни было знать, что будет дальше. И он думал, что знает. Он был захвачен желанием еще раз сообщить в Вашингтон и попытаться убедить своего номера один принять шаги остановить новую мировую войну, прежде чем она распространится дальше. Пока было еще не слишком поздно. Если Америка укажет путь и соберёт Англию и Францию вместе, малые государства присоединятся, не говоря уже о Советском Союзе. Диктаторы могут быть остановлены, и кто может знать, сколько миллионов жизней могут быть спасены?

Ланни должен был получить от Фуртвэнглера картину. И пока он ждал этого, раздался телефонный звонок, и мужской голос сказал: "Герр Бэдд, вы получили телеграмму от герра Хоста из Нью-Йорка?" Когда Ланни ответил, что получил, голос спросил: "Не будете вы бы так добры, встретиться со мной в этот вечер? Я буду в холле отеля Иден в восемь". Ланни, опытный конспиратор, ответил: "Я буду там".

Он не узнал голос, но предположил, что незнакомец знает его. Он пообедал один, посмотрел вечерние газеты, а затем отправился на прогулку, убедившись, что никто за ним не следует. За пять минут до указанного часа, он забрел в просторный вестибюль Идена и сел. Ровно в восемь пришел человек, которого он хорошо знал, хотя не видел его в течение года. Аарон Шёнхаус, старший брат Рахели Робин, вдовы Фредди. Ланни подождал, пока он не прошел дальше, потом встал и последовал за ним на улицу. Они прошли квартал, пока Ланни не убедился, что за ними никто не следит. Затем он пошел быстрее и догнал Аарона.

"Ну, Аарон", — сказал он, — "рад видеть Вас. Как старики?"

"Не слишком хорошо", — был ответ. — "Простите меня за такую встречу. На это есть причины, которые я объясню. У меня есть автомобиль, и будет безопаснее, если мы поедем".

Он остановился перед припаркованным автомобилем и отпер его, проскользнув на сиденье водителя, а Ланни занял место рядом с ним. Ланни будет суждено иметь много общего с этим автомобилем, но он ещё не знал об этом и не обратил на него особого внимания, лишь отметив, что это был седан немецкого производства средней цены и, видимо, с малым пробегом. Там был плед, и он бросил его на колени, пока свойственник умершего брата зятя, если есть такие родственные отношения, завел машину и поехал с умеренной скоростью по широкому бульвару.

II

Ланни познакомился с семьёй Шёнхаус десять лет назад вскоре после женитьбы Фредди, но мало кого из них видел, потому что они не испытывали особого интереса к социалистическим идеям своей дочери и не стремились вращаться в высших сферах, которые часто посещал Ланни. Отец семьи был адвокатом небольшого масштаба, и, как еврей получил запрет на свою профессию после прихода нацистов. Он жил на средства своего сына, который занимался комиссионным бизнесом, о котором Ланни не имел представления. Ланни знал, что Аарон имел семью, а в последнее время слышал, что его жена умерла. И это все.

Человек был на несколько лет моложе Ланни, но выглядел старше, эти годы наложили на него отпечаток. Он был маленького роста, гладко выбритый и с желтоватым цветом лица, носил черное пальто не модного покроя и потёртую шляпу. Но это не служило определением его финансового состояния. Большинство евреев держали себя сдержано в эти опасные времена. Он знал немного по-английски, но не слишком хорошо, и с Ланни говорил по-немецки. Он рассказал о состоянии семьи. У мамы был рак, и ей осталось жить немного. Она не могла уехать в Америку, и папа не оставил бы ее. Он останется и будет заботиться о ней. Они оба отчаянно просили Аарона взять своих детей и эмигрировать в Америку. Он спрятал деньги, и в любое время нацисты могли бы схватить его и пытать, чтобы заставить его отказаться от них. В конце концов, он уступил, и Йоханнесу удалось получить въездные визы. Аарон заплатил необходимые взятки здесь в Берлине и получил разрешение на выезд.

Он спросил Ланни о своей сестре, которая еще раз вышла замуж за человека, работающего в офисе Йоханнеса в Нью-Йорке. У нее был еще один ребенок, кроме сына от Фредди, маленького Йоханнеса. Ланни рассказал, что они живут со стариками и хорошо ладят. Он всегда посещал их, когда бывал в штате Коннектикут. Маленькому Йоханнесу всего восемь лет, и он вылитый образ своего отца и самый милый ребенок. Семья Шёнхаус знала, что сделал Ланни, чтобы спасти Фредди от нацистов. Без сомнения, это была причина, почему Аарон пришёл сейчас к нему.

Он хотел совсем немного. Просто вывезти немного своих денег из Нацилэнда. Он сказал: "Я всегда был независимым человеком, и, может быть, я слишком много думаю о деньгах, но это идет вразрез с моей природой жить в Нью-Йорке нищим. Конечно, я могу взять взаймы у Йоханнеса, но он деспотичный человек, не осознающий этого, и я предпочитаю жить самостоятельно. Вы понимаете, в этом мире я всё сделал своими руками и получил то, что я имею, тяжким трудом. Я не понимаю, почему я должен отдать всё преследователям моей национальности, если я могу это сохранить".

"Конечно, нет", — заявил Ланни, пускаясь в рискованное предприятие, несовместимое с его башней из слоновой кости.

— В соответствии с нацистским законом мне разрешают взять только пятьдесят марок, и это не позволит мне и моим трём детям уехать очень далеко в сторону Нью-Йорка. Но вот этот автомобиль представляет собой крупную сумму денег. Я предполагаю, что в этот раз вы приехали в Германию не на автомобиле.

— Как вы догадались?

— Я читал о вашем прибытии в полдень, поэтому я решил, что вы