Дени де Брюин и его сыновья пытались внести некоторые изменения в их французский мир, и, видимо, попали в серьезные неприятности. Робби хотел услышать все, что Ланни знал об этом. Он был глубоко огорчен, и, возможно, его долгом было навестить заключенных. Ланни пойдёт с ним? Сын ответил, что он обдумал этот вопрос и решил не ходить. Это была междоусобная ссора французов, самая горькая, насколько это можно себе представить, и они не хотели бы, чтобы иностранцы вмешивались в неё. От бизнеса Ланни как искусствоведа не останется камня на камне, если его заподозрят в этом.
На самом деле Ланни беспокоило, что де Брюины могли бы рассказать его отцу, как глубоко Ланни связал себя с ними. Робби не понял бы этого, а Ланни не смог бы это правильно объяснить. "Если бы я был на твоём месте", — сказал он, — "я бы дважды подумал, прежде чем направляться в тюрьму. Это, конечно, не принесёт тебе ничего хорошего в твоих отношениях с правительством. Ты должен понимать, что Кагуляры в чёрных списках, и многие члены правительства знают, что в этом списке есть их имена. Их ярость легко понять".
— Как ты думаешь, что они будут делать с заключенными?
— Продержат их в тюрьме несколько недель, чтобы напугать их, но я очень сомневаюсь, что они когда-нибудь будут привлечены к суду. Там слишком много важных фигур, и есть люди, которые будут лезть из кожи вон, чтобы замять эту историю.
— В конце концов, я не думаю, что я смогу что-то сделать для Дени или мальчиков.
— Совершенно ничего. Всё придется делать самим французам.
Осторожный бизнесмен заметил: "Возможно, будет разумнее подождать, пока я не увижу Шнейдера и выясню, что он хочет".
— Я должен тебя серьёзно предупредить. Де Брюины понимают ситуацию, и их чувства не будут сильно задеты. Они понимают, что мы не можем помочь им, а им не нужны плакальщики над их судьбой.
— Честно говоря, Ланни, я переживаю трудные времена. С каждым днем спад усиливается. Я ввязался в крупную азартную игру в надежде, что авиация будет расти. И у меня гора свалится с плеч, если прямо сейчас смогу получить реальный заказ от французов.
— Ну, тогда тебе лучше держаться подальше от Кагуляров. Многие из армейских офицеров им сочувствует, но сейчас не осмеливаются показать свои чувства, и Пьер Кот, министр авиации, левый по убеждениям, является одним из тех, кто борется в правительстве за полное разоблачение заговора. Ты опять столкнёшься с тем, что имел у себя дома. Французы называют это французским Новым Курсом.
IIIРобби уведомил барона Шнейдера телеграммой с борта парохода о своём скором прибытии. А в отеле Роберта М. Бэдда ждало изящно выполненное приглашение в городской дом барона в тот же вечер. Ланни получил аналогичное приглашение в своей гостинице. Сердце Бьюти была бы разбито, если бы её отставили от такого дела. Поэтому Ланни позвонил секретарю барона, сказав, что его мать находится в городе, и не сможет ли он привести её с собой. В результате в течение часа с курьером прибыло еще одно такое приглашение.
Робби достал свой фрак и велел его отгладить. Со своей обычной усмешкой он спросил своего сына: "Должны ли мы носить капюшоны?" Ланни ответил, что барон снабжал деньгами тайных заговорщиков, но в этот кризис никого из них в свой дом не пригласил. Там можно встретить самую фешенебельную публику плюс политиков центра и справа, а также кое-каких известных людей, которые были удостоены вниманием одного из самых влиятельных людей во Франции. Это был такой же вечерний приём, который Робби видел в те дни, когда Ланни был "мистером Ирма Барнс" и арендовал дворец герцога де Белломона, там Ирма изучала обязанности salonnière под руководством Эмили Чэттерсворт.
Они наняли шофера в униформе в таксомоторной компании Дени, который доставил их на машине Ланни к дверям особняка. Туда от девяти до десяти вечера прибывал tout Paris. Их ноги ждала традиционная красная ковровая дорожка, а балдахин из полосатого холста защищал их головы. Господа, одетые в чёрное, с надлежащими белыми галстуками, и другие в форме, грудь которых были украшены наградами. Дамам разрешалось большее великолепие. Великолепные изделия из меха со всех уголков земли и драгоценности из её глубин. Вечерние наряды всех оттенков, и снежно-белые или розовые груди, руки и спины. Прически были настолько сложны, что дамы теряли силы, сидя у парикмахеров, а затем не осмеливались даже прилечь, чтобы отдохнуть. Великолепное зрелище, как и предсказывал Ланни, сравнивая его с мертвой рыбой, которую он и его отец могли видеть на пляже в Жуане в темную ночь, сиявшей золотом, серебром, зеленым, фиолетовым, мерцающим и пульсирующим цветом, приятной для глаз до тех пор, пока смотреть на неё с наветренной стороны.
Барон принял их радушно и сказал, что он с нетерпением ждет встречи с Робби. Смогут ли он и его сын завтра придти на обед? "Я не думаю, что я должен знакомить вас с кем-нибудь", — добавил хозяин — "вы и так знаете всех в моей стране. Чувствуйте себя как дома". Все, что мог француз сказать иностранцам.
Робби Бэдд, который с начала века занимался бизнесом, как продавец оружия в Европе, встречал большинство из этих военных господ и знал, что означают их ордена и знаки различия. Он занимался сталью, поэтому он мог профессионально говорить с Франсуа де Венделем. Он занимался нефтью и мог обменяться приветствиями с сэром Генри Детердингом и поговорить с ним о том, что произошло с момента их последней встречи в Гааге. Он посетил несколько крупных международных конференций в интересах Оружейных заводов Бэдд, затем Новой англо-аравийской нефтяной компании, а в последнее время Бэдд-Эрлинг Эйркрафт. Так что он мог общаться
