правила приличия требует от меня поблагодарить его лично за его гостеприимство, но при этих своеобразных обстоятельствах было бы неразумно для меня даже навестить его, позвонить по телефону или написать ему.

— Ja, ja, das wird er einsehen.

— Если он позвонит, вы можете сказать ему, что гость ушел, не называя моего имени, и когда вы увидите его, передайте ему мою глубокую и искреннюю благодарность за его любезность.

— С удовольствием, герр Бэдд.

— Не говорите никому, что я был здесь, и будьте уверенны, что я буду не менее осторожным.

— Ваша осторожность заслуживает восхищения, герр Бэдд, и все мы наслаждались вашей компанией.

— Будьте так добры, передать мой Lebewohl остальной части вашего персонала, так как я не хочу отрывать их от работы. Хайль Гитлер!

— Хайль Гитлер.

XIII

Бойся гостя стоячего! Ланни зашёл в свою комнату и сложил свои немногочисленные пожитки в сумку. Его автомобиль был доставлен в крытый подъезд к дверям, место, которого никогда не забудешь. Он уехал, чтобы никогда больше не возвращаться, так он надеялся. По крайней мере, пока шато снова не станет французским, а он смог бы взяться за распродажу нескольких достаточно хороших картин.

Конспиратор настолько вообразил себя Кагуляром, что из предосторожности в отель к Хофману не поехал, а позвонил ему в гостиницу. Слесарь встретил его на улице, и, убедившись, что за ними не следят, они взяли такси до отеля Монка. Там они устроили то, что называется мужским трёпом! Три ветерана войны. И весь мир знает, как старые солдаты любят переживать свои битвы снова. Они хотели узнать все детали приключений Ланни: как он сумел заставить графа Герценберга принять его, кого он встретил в шато, как вели себя собаки и сторож. Все эти вопросы были предметом тревожных догадок, а теперь, услышать истинную историю было, как побывать за кулисами истории.

Они не добились своей цели, но сделали все возможное, и Ланни поспешил заверить их, что он это понял. Задача, которую он поставил, лежала за пределами его возможностей. Хофман и Монк были убеждены в этом с самого начала и говорили ему об этом. Они не видели никакой надежды для художницы, но, как практичные люди, они не могли вести себя иначе. Слесарь может проникнуть во французское шато, но не в цитадель нацизма. Так и Монк, он же капитан Герцог, он же гауптман Брантинг, сказал, что у него была рота жестких бойцов, ожидавших его в красных холмах Арагона, и это было то место, где можно было бы спасти Труди Шульц.

Трое улеглись спать, а затем приняли ванну и поели. Вечером Ланни имел разговор с каждым из них по отдельности. Монк настаивал, что он потерпел неудачу и не заслужил оговоренной суммы. Но Ланни сказал, что капитан выполнил все, о чём договаривались, и провал был не его, а Ланни. Монк связался со своей женой через подполье, и она, и дети должны были быть в Париже через несколько дней. Они договорились, что Ланни должен был получить сто тысяч франков из своего банка, около четырех тысяч долларов, а в течение нескольких следующих дней Монк разменяет их, чтобы в банкнотах не было последовательных номеров. На одну половину он приобретёт чеки Америкэн Экспресс для своей семьи, а другую половину он передаст в подполье для продолжения работы Труди.

Профессор Адлер, как он сообщил, как-то пронюхал о похищения Труди и бежал из Парижа, но теперь он вернулся. Он отрастил седую бороду, и был уже не кларнетистом, заметное занятие. Он живет в другом рабочем районе и планировал зарабатывать на жизнь переводами. Только три человека знали о нем, Ланни, Монк, и тот раненый, о котором Монк говорил Ланни в Испании. Ланни должен был написать Адлеру кодированное письмо, и они должны были встретиться на улице, как и в старые времена. Это было похоже на возвращение Труди. Самая важная работа, которую Труди поручила ему. А Труди-призрак это подтвердит. По крайней мере, это даст ему повод для продажи большего количества картин и получения больше денег.

XIV

Хофману не сказали, что Труди Шульц была женой Ланни, и Ланни приходилось скрывать свое горе в присутствии слесаря. Слесарь был убеждён, что Труди мертва, и он заявил об этом категорически. Что касается Монка, он старался из любезности убедить Ланни в этом, чтобы тот не тратил свои усилия попусту. Когда они остались вдвоем, он сказал ему это, и Ланни поблагодарил его, сказав: "Вы может быть и правы, и я боюсь, что это так, но, конечно, я должен в этом убедиться, прежде чем успокоится моя душа".

— Как вы сможете убедиться?

— У меня есть идея. Я собираюсь заставить Гитлера подтвердить мне это. Потом, видя удивление своего друга, он добавил: "Не думайте, что я сошел с ума. Пока это только идея, но это может сработать. Гитлер верит в оккультные явления, как мне сказали, и если я смогу его заинтересовать общением с духами, он мог бы взять на себя труд проверить это".

"Por Dios!" — воскликнул Капитан. — "Если вам это удастся, обещайте, что расскажете мне об этом?"

— Мы где-нибудь пообедаем вместе, и я расскажу вам историю. Но тем временем, не забывайте, что все это самый большой секрет на этой земле.

Позже Ланни имел личную беседу с Хофманом, который по-прежнему настаивал, что не хочет платы за свою часть работы. Он совершил восхитительную поездку в Париж, видел достопримечательности и слышал новости, жил по-царски. Что еще может хотеть человек? Особенно, когда он потерпел неудачу в работе.

Ланни ответил: "Вы открыли каждый замок".

"Я бесплатно получил знания", — возразил Meister-Schlosser — "в двух различных областях, в исследованиях паранормальных явлений и сущности нацизма. И то и другое интересно для меня, и я не истратил на это ни цента".

"Хорошо", — предложил хозяин. — "Следуйте своему хобби. Нескольких дней здесь, в Париже, я должен ждать своего отца, а вы тем временем поищите старые замки, которые вы хотели бы добавить в свою коллекцию. Если найдете, то дайте мне купить их для вас. И моя совесть будет спокойна. Ведь вы можете мне понадобиться когда-нибудь снова, вы знаете".

XV

Ланни должен был увидеть своего красного дядю и проверить, как там дела. Племянник научился осторожности и не рассказал Джессу, что произошло в Шато-де-Белкур. Он просто сказал: "Предприятие провалилось, так что вы можете заплатить Жану и сказать ему, чтобы он забыл обо всём и покинул мельницу". Он не попросил отчета, а Джесс его и не предложил.

Они обсудили разоблачение Кагуляров, как это делали все в Париже в данный момент. Ланни боялся, что его задержка испортит выступление его дяди, но Джесс заявил: