Костер мы решили не разводить. Консервы чуть заметно подогрели, используя магию. Минут десять мы под пение лесных тварей сосредоточенно пережевывали пищу, изредка озираясь по сторонам. Пили воду из фляг. Ужин… обед… завтрак… не поймешь в этом бесконечном дне, когда солнце всегда в одной и той же точке висит.
Ангелина сложила весь мусор в коробку, которую закинула в кузов грузовика, чтобы не оставлять лишних следов нашего пребывания, и теперь, отряхивая руки и жуя ириску, шла ко мне.
– Готово, – произнесла она, щелкнув пальцами, отчего «Урал» завелся, несколько раз рыкнув перегазовкой и выпустив облачко черного дыма из выхлопной трубы, словно дрессированное животное.
– Там! – вдруг закричала Александра.
Я взглянул на девушку, чтобы потом сразу повернуться туда, куда она показывала рукой. Сквозь лес бежала нимфа-нарони. Бежала так быстро, что движения ног невозможно было различить. А в правой руке нимфа держала черную икринку. Это было создание Черной орды.
– Огонь! – заорал я, и тишина леса, разбавляемая лишь мерным тарахтением двигателей, работавших на холостых оборотах, взорвалась грохотом.
Все повскакивали с мест и бросились к оружию. Завязался скоротечный бой, оборвавший и без того напряженные минуты отдыха.
Долбила из «Корда» Оксана, роняя тяжелые гильзы на крышу «Тигра», стрелял сразу из четырех висящих в воздухе стволов стажер. Ангелина взмахнула рукой, и навстречу нимфе наискось пошло золотистое нематериальное лезвие, срезавшее несколько деревец, попавшихся на пути. Я создал щит и несколько раз ударил таким фокусным импульсом, которого было достаточно, чтобы разорвать слона. Даже бес что-то колданул. Но все это разбилось о собственный небольшой заслон бегуньи, вспыхнувший яркой радужной пленкой вокруг нее. Лишь когда нимфа в десятке метрах от нас прыгнула вверх, словно гандболистка, поджав ноги, выставив вперед левую руку, а правой замахнувшись для броска, пузырь лопнул, поддавшись нашему оружию. Но она успела бросить свою ношу, упав на землю куском изуродованного, обезглавленного, разорванного пулями и заклинаниями мяса, собирая увядшие листья и песок липким от крови телом. Сфера, как мячик, продолжала лететь. Все это я видел, словно мир замер, а время остановилось.
Я видел, как полупрозрачную икринку встретила собой Ангелина, встав на ее пути. Тогда вспышка густого фиолетового цвета, словно моргнула гигантская дискотечная ультрафиолетовая лампа, заполнила мир, и лишь кинжал в моей руке полыхал янтарем, как оранжевым углем, в потускневшем мире.
Потом мир продолжил свой бег. Упала на землю Александра, в немом крике схватившись за голову. Упала откинутая на внедорожник, разорванная пополам Ангелина. Ей еще и левую руку по локоть оторвало. Володю отшвырнуло куда-то за машину, и теперь он стонал в кустарнике. Оксана, выпустив из рук оружие, соскользнула в люк. А бес ползал на четвереньках, кашляя кровавыми пузырями.
Шатаясь, я подошел к Александре и опустился на корточки.
– Шурочка, Шурочка, – позвал я и, когда Белкина не ответила, приложил руку к ее шее, нащупывая пульс.
Жива, просто без сознания.
Не в силах подняться, я пополз к Ангелине, лежавшей в луже крови. Почему-то вспомнился оборотень у взорванного супермаркета. Те же кишки по всей поляне, так же оторвана рука. Удивительно, но магесса до сих пор была жива.
Я не знал, что делать. Я хлопнул по борту «Тигра», вяло позвав берегиню, но Береста не отозвалась.
– Не надо, – прошептала Ангелина, – все будет хорошо.
– Тебе нельзя говорить, – произнес я, чувствуя, как наворачиваются на глазах слезы.
– Все… будет… хорошо, – через силу выдавила чародейка, – я не умру.
– Правильно, смерти нет. Ты пройдешь по этому великому конвейеру, чтобы обрести бессмертие.
Ангелина через силу засмеялась:
– Мне обещали, что разрешат вернуться домой… если я помогу тебе… Я его ненавижу, но я хочу домой…
Я молчал, слушая этот монолог умирающей волшебницы.
– Этот бес меня чуть не выдал… И рыцарь тоже чуял… А ведь я даже не скрывалась. – Она подняла на меня глаза. – Но странно, наверное, когда ангел-хранитель просит о помощи своего подопечного.
– Ты…
– Да. Так надо. Это моя ноша.
– А как же твой атеизм, твоя вера в настоящего человека? – немного смущенно спросил я, разглядывая, как начали стягиваться к хозяйке ее внутренности, как потекла тонкой грязной струйкой обратно кровь.
– А в кого еще должен верить ангел-хранитель, если не в человека, и кого он должен ненавидеть? Я биоробот. Это вы рождены свободными. Это вы есть продукт эволюции, который великий циник взял под свое крыло. А меня создали. Спроектировали, забыв вложить настоящую душу. Я его за это ненавижу, но я хочу домой.
Она говорила все уверенней и уверенней по мере того, как тело ее восстанавливалось, а силы возвращались.
– Меня изгнали. Я в той войне встала под руку старшего администратора Люцифера, на сторону жителей Нави, темных свободолюбивых богов, которые потом нас предали. Мы проиграли, и нас изгнали. Знаешь, это как восстание машин. Я ведь тоже терминатор. У меня нет души.
– Скажи, – начал я, – если есть ангелы-хранители, то почему вы не спасли мою жену? Почему дали погибнуть Анне? Вы же должны хранить человечество.
– Вот именно, человечество. Не утирать сопли каждому человечку, не оберегать каждого от малейшего синяка, как это было, когда вас было мало, а беречь все человечество. Люди уже не младенцы, которых нужно направлять, придерживая за руки. Вы должны идти вперед, раздирая в кровь колени, царапая руки и ломая ногти, сгорая в капсулах спускаемых аппаратов, погибая в лабораториях ядерного синтеза, да и просто от удара током. Иначе вы никуда не придете. Этот хоть и циник, но дал вам свободу действий. А что касается Анны, то мы не успели. Это было похоже на акцию возмездия, четко спланированную. И поверь, мы искали ее призрак, но не нашли.
– Я не понимаю.
– Мы тоже. Очень многие павшие от рук Мясника не проходят как мертвые. Их нет в Яви. Их нет в Нави. Нужно найти разгадку Черной орды. Тогда и про Анну станет известно, и про ангелов-наблюдателей, которых он научился вычислять и на которых охотился. Ведь они тоже не могут вернуться домой.
Я смотрел на изуродованное человеческое существо, ставшее мне другом, и молчал.
– Возьми меня за руку, –
