Самым наглым образом используя ресурсы тактической сети, Берсенев вышел на связь со студентками, попросил сходить в его комнату, посмотреть, нет ли какой надписи на мечах, что висят на стене. Особое внимание уделить яблоку. Такая круглая штука на рукояти, в противоположной стороне от лезвия. Ничего. Ни на первом, ни на втором. Уже занятно, надо к учителю заехать, осмотреть все остальное.
– Хорошо, про мечи задачу понял, имеющееся оружие обследую на предмет тайных надписей. Серег, что у тебя по обстрелу?
– Все плохо. Не то чтобы доспех вообще неуязвимый, но ничего серьезного штатным вооружением мы сделать не можем. Все суставы, все сочленения защищены на совесть, все крепления внутри корпуса, слабых мест нет. Возможно разве что отстрелить пальцы на руках, где броня тоньше. Но если мертвецу в доспехе плевать на разрубленное сердце, то отсутствие пальцев его точно не остановит. Чисто теоретически пуля пять сорок пять пролезет в смотровую щель шлема. Но тут, Игорь, только ты сможешь попасть, или если случайно залетит при сосредоточенном обстреле. Отчет почти готов, осталось вычитать, и можно отправлять.
– Прекрасно. Давайте перейдем к практике. Николай Владимирович, для нашего эксперимента все готово, – Лисицын кивнул, – тогда, может, кратко введете нас в курс дела относительно наших подопытных? Что они из себя представляют?
– Товарищи, можете снова мне не верить, но мы с ними практически ничем друг от друга не отличаемся. Фактически все эти орки с гоблинами – люди.
– Обалдеть, – не выдержал Андрей, – мы вернулись к уровню понимания древних греков. Что есть человек? А всего лишь двуногое без перьев. Подходит и к первым и ко вторым.
– Это ты типа подколол? – Лисицын и бровью не повел. – Хочешь пофилософствовать – не вопрос. Как по-твоему, негры – люди? Киваешь, а ведь они отличаются от нас довольно сильно. Например, господин Бисмарк, проницательность и здравомыслие которого хорошо известны, очень долго в этом вопросе сомневался. А все почему? В те годы просвещенные европейцы демонстрировали негров в зоопарках. Обычно устраивали специальные вольеры, где имитировали их повседневную жизнь, но иногда сажали в клетки. Так вот Бисмарк первый раз в жизни увидел в зоопарке гориллу, а в соседней клетке негра, и у мужика просто перемкнуло в голове. Никак не мог поверить, что чернокожий – такой же человек, как и он.
Все это философские категории, которыми можно вертеть в любую сторону в зависимости от конъюнктуры. А факты говорят следующее, – Лисицын подошел и ткнул пальцем в нашивку с группой крови на груди у Андрюхи, – первая положительная, у здоровенной твари с простреленной ногой – такая же. Образцы для более подробного анализа уже отправил в лабораторию, к концу недели сделают. Однако здравый смысл подсказывает: неожиданностей исследования не принесут. То, что я смог определить на месте, однозначно говорит – эти твари такие же люди, как и мы. Строение тела, внутренние органы, все как у нас. Все…
– Достаточно, – рявкнул Берсенев, – Николай Владимирович, медицинские подробности нам без надобности, все равно ничего не поймем. А теперь… всех касается… то, что сказал док, должно остаться в этой комнате. Никому ни слова! Нас же, блин, распнут. Одно дело, когда мы стреляем и ставим опыты на полуразумных кровожадных тварях-людоедах, и совсем другое – на людях нетипичной внешности и альтернативного питания. Народ оправился от первоначального шока, и представители гражданского общества уже конопатят Менгу мозги. Если они будут доставать его еще и по этому дерьму, которое просочится от нас… думаю, никому объяснять не надо, что он с нами сделает. Все время службы посвятим рытью и чистке городских сортиров. Да, короче, военные, приказываю всем забыть секретное слово.
Николай Владимирович, от вас все контакты, кому, когда и где были переданы образцы для исследования. Немедленно! Даже лучше не так, сейчас организую сеанс связи с Менгом, и вы сами все подробно доложите.
– Не вопрос, – Лисицын пожал плечами, – только не слишком ли ты сгущаешь краски? Ну подумаешь, народ узнает, половина вообще не поверит, оставшиеся поверят, но будут плеваться и говорить, что такие твари позорят род человеческий. Только процентов десять не слишком здоровых психически будут ратовать за нахождение с людоедами общего языка.
– Последние годы у нас все законы принимались в угоду этому сумасшедшему меньшинству. Сейчас выйти на улицу и спросить – кто за разрешение легких наркотиков, проституции и педофилии? Да девяносто девять из ста ответят – против. Однако сейчас все это – вещи совершенно легальные.
Вы можете мне сказать, что сейчас не та ситуация, и все ресурсы у военных, и политики не смогут раскачать ситуацию. Вы ошибаетесь, и это моя вина, в команду вас принял, но не довел до вас информацию по местным богам. В обмен за чью-то мучительную смерть они могут дать вам что угодно. Вообще все. Молодость, здоровье, деньги, магию, на любое желание имеется прейскурант. Как вы думаете, если под предлогом, что твари такие же люди, мы начнем налаживать с ними сотрудничество, долго ли наша элитка удержится от жертвоприношений? Да если одно это знание вдруг всплывет, нас как стоящих на пути к их бессмертию просто порвут на куски.
– Действительно, опасное знание. Но, как понимаю, у нас уже имеются десяток захваченных алтарей, сотни освобожденных рабов, долго этого в тайне не сохранить.
– Не сохранить. Здесь смысл только во времени. Если народ начнет раскачивать лодку прямо сейчас, всем хана, без вариантов.
Доктор Смерть в ответ только развел руками, уж кто-кто, а человек, работающий судмедэкспертом, о человеческих пороках и их последствиях знает не понаслышке. Игорь послал командиру срочное сообщение, в котором набивался на приватный разговор, и, о чудо, командир ответил почти сразу. Обрисовал ему ситуацию, тот приказал всем выметаться из комнаты, а ему пригласить Лисицына для этого самого приватного разговора.
Говорили недолго, уложились в десять минут, по окончании которых Лисицын выглянул в коридор, махнул рукой Игорю и сунул ему в руки планшет с наушником. Подождав, пока он подключится, командир поинтересовался, нужны ли ему дополнительные разъяснения с указаниями? Берсенев бодро доложил, что уже давно проникся и накрутил народу хвосты. И вообще, всем приказано забыть последние два часа жизни, о чем сделана соответствующая запись в журнале инструктажей, и каждый напротив своей фамилии расписался. Командир шутку оценил, но предупредил, если че, то все сортиры его, до конца
