Я вскочил словно ошпаренный, не в силах высидеть больше ни секунды.
— Это все он, да? Его фокусы?
— В смысле? Кто — он?
Не дожидаясь другого ответа, я рванул обратно, в эту покрытую черепичной крышей клоаку.
Кабинеты преподавателей располагались за стойкой администратора.
— Эй, вы куда?
Я молча проскочил мимо дредастого парня.
— Эй! — Он вскочил, но я уже шагал по коридору мимо открытых дверей. Профессор Викинсон, Кларк, Чанг, Лэнгсли… Книжные полки, широкие подоконники, тяжелые шторы. Ни капли человеческого, одна проклятая наука. Смит. Вот и он. Закрытая дверь, а на ней латунная табличка. Производители латуни — вот кто уж точно никогда не обанкротится. «Профессор Джон Смит».
Дредастый был уже близко.
— Мне сюда! — крикнул я ему и заметил, что запыхался. — Я нашел!
Администратор кивнул и остановился. Ему, наверное, запрещалось пускать сюда посторонних, но он лишь пожал плечами и поплелся на свое место.
Постучать? Прямо как напуганный студент с книжками под мышкой?
Нет уж. Не стану я стучаться.
Я расправил плечи, сглотнул слюну, взялся за ручку двери и надавил на нее.
Заперто.
Твою ж мать.
В этот момент в коридоре показался молодой парень.
Чисто выбритый, аккуратно причесанный, в толстовке и кедах. Студент.
— Вам помочь? — Он широко улыбнулся. Зубы белые и ровные. Еще одна жертва брекетов. В неровных зубах была какая-то изюминка, а сейчас все вокруг одинаковые.
— Я ищу Джона Смита, — сказал я.
— Это я.
— Вы?
Я даже растерялся — уж больно этот парень отличался от того, каким я его себе представлял. Весь запал у меня исчез: не стану же я мериться силой с ребенком.
— А вы кто? — спросил он с прежней улыбкой.
Я приосанился:
— Я отец Тома.
— Ясно. — Все еще улыбаясь, он протянул мне руку: — Очень приятно.
Руку я ему все-таки пожал, иначе вышло бы совсем не по-человечески.
— Да. И мне. Тоже приятно.
— Войдете? — предложил он. — Полагаю, вы хотели со мной поговорить.
— Это еще мягко сказано, — вырвалось у меня.
— Что-что?
— Да нет, ничего. — Я виновато улыбнулся.
— Совсем ничего?
— Ну… Да, мне надо с вами потолковать.
Он отпер дверь и впустил меня в кабинет. В окна било солнце — так, что даже шторы не помогали, оно застывало в воздухе прозрачными колоннами и отскакивало от оправленных в стекло фотографий солнечными зайчиками. На стенах висели плакаты. Фильмы. «Назад в будущее», «Инопланетянин», «Звездные войны» — самый первый фильм. «Давным-давно, в далекой-далекой галактике…» Ну надо же.
— Пожалуйста, присаживайтесь. — Я сел. Он тоже сел, на такой крутящийся офисный стул. Получилось, что я вроде как ниже его, и я скривился. — Ох, прошу прощения.
Он поднялся, пересел в кресло и оказался вровень со мной. Мы сидели в креслах, и теперь нам только выпивки не хватало.
— Вот сейчас в самый раз. — Он опять улыбнулся. — Итак, чем я могу вам помочь?
Я заерзал и отвел глаза.
— Отличный плакат, — я кивнул на «Звездные войны», стараясь говорить спокойно.
— Вам нравится? Это настоящий плакат тех времен.
— Серьезно?
— Когда я начал работать здесь, заказал его по интернету.
— Вы ж такой молодой — неужто вам правда нравится этот фильм?
Он рассмеялся.
— У меня была видеокассета с ним.
— Так я и думал.
— И я собирал игрушки — у меня были все герои. И космический корабль. А вы тоже фанат?
— Это еще слабо сказано. — Да что ж такое. Пора мне научиться следить за языком.
Он вдруг запел. Мелодию, которая играет в начале фильма. А потом еще и пальцем принялся дирижировать.
Я во весь рот заулыбался. Пение резко прекратилось.
— Все остальные фильмы были не в пример хуже.
— Это точно.
Мы помолчали. Он поглядывал на меня. Ждал.
Уильям
Я поступил так, как хотела Тильда, повиновался приказу, который прочитал в ее глазах, хотя каждый шаг, сделанный мною по направлению к магазинчику, причинял боль. Я словно шел в Каноссу[2]. Вышел я рано, когда рассвет только начал заниматься. Где-то хрипло прокричал петух. Из мастерской шорника доносился металлический лязг, но людей я не увидел. Каретника, часовщика и бакалейщика на местах еще не было. Расположенный в конце улицы трактир — тесная зловонная дыра, которую я ни разу не удостоил своим присутствием, — был закрыт. Возле него, привалившись к стене, дремал пьянчужка, который, по всей видимости, не нашел дороги домой. Вглядевшись, я узнал в нем одного из завсегдатаев трактира и отвернулся. Его судьба вызывала во мне отвращение. Махнуть на себя рукой, позволить выпивке решать за тебя, одержать над тобой победу…
Лишь пекарня работала, и аромат свежего хлеба, булочек, а возможно, и сваммерпаев просачивался на улицу, и мне даже казалось, будто я вижу этот хлебный дух. К счастью для меня, пекарь и двое его сыновей трудились возле печи, пока еще не решаясь выйти на воздух и передохнуть, покуривая трубочку и дожидаясь первых покупателей. Поэтому и для них я остался незамеченным.
В ближайшие часы я все равно не собирался открывать магазин, поэтому не желал, чтобы кто-то меня увидел. Самые смелые наверняка принялись бы задавать вопросы, совершенно для меня невыносимые. Сколько лет, сколько зим! Ну надо же. Так вы еще живы? Тут поговаривали, что вы болеете. Ну а сейчас-то выздоровели? Теперь заживете по-прежнему?
На двери низенького здания из красного кирпича висел замок, перед входом лежала куча прошлогодней листвы. С трудом подняв руку, я вставил ключ в замок. Металл царапнул металл, и от этого скрежета я вздрогнул. Заходить внутрь мне не хотелось — слишком хорошо я знал, что меня там ждет. Пыльное, грязное помещение, и чтобы привести его в должный вид, у меня уйдут недели.
Я толкнул дверь, но она не сдвинулась с места, впрочем, открыть ее всегда было непросто. Однако, когда я уперся в нее плечом, дверь внезапно подалась и открылась — удивительно легко и бесшумно, без прежнего пронзительного скрипа, ставшего за долгие годы привычным. Возможно, их смазала маслом пышногрудая, вечно хихикающая племянница Тильды, девушка, которую в минуту слабости я согласился сделать своей помощницей в магазине? Для родителей Альберта превратилась в обузу и давно достигла брачного возраста, возможно даже, она уже немного перезрела и была похожа на мягкую грушу, вот-вот готовую упасть на землю под тяжестью собственных соков. Щекотливость ее положения понимали как она сама, так и родители, однако подобрать ей достойного спутника жизни оказалось задачей не из легких. Сперва родители не теряли надежды найти ей подходящую партию, но приданого за Альбертой не давали, а другими достоинствами, кроме уже упомянутых, природа ее обделила. Тем не менее девушка добивалась цели с завидным упорством и не выставляла
