А началась моя работа в картине «Клоун» вообще странно…
Я прилетела из Москвы. И меня… забыли встретить. (Водились такие грешки за одесскими «помрежками» – невнимательность и лень.)
Я подъехала, взяв на последние деньги такси, к Одесской студии, пошла в гостиницу напротив студии, которая испокон веков называлась почему-то «Куряж», а она оказалась наглухо закрытой. На мой отчаянный стук никто не ответил. Пробарабанив минут двадцать, я сдалась. И пошла к проходной киностудии. К счастью, охранник оказался славным малым. Он меня узнал, пожалел, напоил горячим чаем и уложил на свою лежанку-времянку. Я свернулась клубочком и заснула.
А утром на киностудию первым пришёл Слава Говорухин. Он увидел спящий клубочек. Спросил, кто это? А узнав, немедленно разбудил меня и повёл в гостиницу-общежитие «Куряж», где они жили втроём в одной комнате: он, жена, а за шкафом было отгорожено место, где стояла кровать их сына Серёжи. Сын был в школе, и Говорухины уложили меня на его кровать досыпать, а сами пошли на работу, на студию. Где нашли бессовестно не встретивших меня сотрудников киногруппы «Клоун», и те пришли за мной, извиняясь и смущаясь, и отвели на грим-костюм, чтобы приготовиться к съёмке…
Больше накладок во время работы над «Клоуном» не было…
В двух других фильмах о цирке – «Соло для слона с оркестром» и «Большой аттракцион» – я выполняю трюки в большом количестве и сама…
«Большой аттракцион»
В «Большом аттракционе», который на «Мосфильме» снимал режиссёр Виктор Георгиев, я сыграла роль девушки с конного завода Даши Калашниковой. Она живёт высоко в горах с дедом, бывшим лётчиком, а теперь диспетчером на маленьком аэродроме, куда прилетают только почтовые самолёты…
Ну и, естественно, Даша бредит цирком. Мечтает стать воздушной гимнасткой. Дед, конечно же, сопротивляется, но в конце концов на допотопном аэроплане сам доставляет её к цирку, куда она спрыгивает с парашютом…
И начинаются её приключения и злоключения. Но понятно, что, «пройдя через тернии», она «устремляется к звёздам» – становится воздушной гимнасткой, летает под куполом. И всё такое…
Напоминает фильмы Александрова (или Пырьева) с Любовью Орловой (или Мариной Ладыниной) в главной роли, не так ли? Думаю, что Георгиев именно так и задумывал. Ремейки тогда не приняты были. Но перекличка во времени и в сюжетных линиях не случайна. Недаром дед Матвей (а играл его Сергей Мартинсон) говорит моей героине знакомые слова: «Надо, Даша! Надо!..»
Главного героя, циркового гимнаста, в картине сыграл Гунар Цилинский, латышский актёр, фактурный и красивый. Хотя, когда у меня была кинопроба на роль Даши, со мной вместе пробовался Валентин Гафт. Он в ту пору был ещё молодым, крепким и спортивным, и эта роль ему очень подходила. Но Валя – человек сложный, самолюбивый и ранимый. Поэтому, когда Георгиев стал делать ему на репетиции замечания, довольно глупые, Гафт рассвирепел и, сказав режиссёру что-то вроде: «Это тебя надо пробовать, а не нас!» – гордо удалился и больше на площадку не вернулся…
И на эту роль утвердили Гунара Цилинского.
Что касается меня, то и здесь всё было непросто. Хотя, казалось бы, роль как будто для меня написана…
Но на роль Даши было ещё несколько кандидатур, а главная из них – спортивная гимнастка Ольга Карасёва, в которую Георгиев неожиданно влюбился и никого больше не хотел видеть, кроме неё, в этой роли, хотя в результате худсовет утвердил меня.
В конце концов Виктора Георгиевича убедили, что мои пробы значительно лучше. Но он никак не мог окончательно смириться с «потерей», ему казалось, что я жёстче, грубее Карасёвой, и голос у меня «какой-то низкий» (хотя уж чего-чего, а низкого голоса у меня отродясь не было!). В результате он попросил меня в фильме «говорить повыше», и я почему-то сдуру согласилась. Теперь смотрю картину и думаю: «А пищать-то зачем?!.»
Если бы не «мышиный писк», роль можно было бы считать удачной. Мог быть удачным и фильм. Но не обошлось без вмешательства худсовета. В конце фильма по сюжету Даша и её учитель (Гунар Цилинский) идут по бульвару, красивые и влюблённые… Вот по этому поводу члены худсовета и восстали, сказав, что моя героиня – ребёнок по сравнению с героем Гунара, и получается просто «совращение малолетней»…
Доигрались с «высоким голоском»!.. И финал отрезали. А этого безумно жаль – была красивая и логичная точка…
На самом деле я не была в это время «ребёнком» – вполне себе взрослая женщина двадцати пяти лет от роду, у которой уже был двухлетний сын.
Я работала в театре, занималась английским на языковых курсах, летала на кинофестивали. И при этом кроме тетрадей, книг и сценариев под мышкой я обычно волокла ещё и сумки с продуктами, чтобы кормить семью…
Гунар однажды не выдержал и, по-прибалтийски медленно и с расстановкой, сказал про меня: «Я понял, на кого похожа эта маленькая женщина! Она похожа на маленького ослика, который несёт непосильную поклажу…»
Поскольку в картине я играла воздушную гимнастку, а из цирка я ушла уже давно, мне нужно было заново возвращаться в цирковую форму и заново привыкать к высоте. И я снова пришла в цирковое училище – к Юрию Гавриловичу Мандычу.
Юрий Гаврилович посмотрел на меня так, как будто я была здесь только вчера, и велел мне переодеваться и разминаться. Когда я размялась, он приказал: «А теперь – к верёвочной лестнице. И – быстро наверх…» И, повинуясь его воле, я, неожиданно для себя и для окружающих, взлетела по верёвочной лестнице наверх, под самый купол. «Вот так надо взбираться по лестнице!» – назидательно сказал Мандыч стоящим рядом студентам…
Честно говоря, я от себя не ожидала такой прыти. Верёвочная лестница всегда была моей коронкой. Но чтобы вот так, сразу!..
Это был какой-то гипноз. Сработала мышечная память. Юрий Гаврилович понимал, что либо я буду возвращаться в форму долго и трудно, либо он вернёт меня усилием воли. У него это получилось.
«А теперь на мостик!» – скомандовал он. Я перебралась на мостик.
«А теперь, Саша, возьми её в руки и покачай!» – велел он висящему вниз головой ловитору. Мы сцепились руками в «замок», и я покачалась…
«А теперь в „мёртвой точке“, Саша, отпускай её, а ты, Наташа, падай в сетку!» – неожиданно произнёс Юрий Гаврилович.
«Нет!!!» – в ужасе заорала я. «Саша, отпускай! А ты – прыгай!..» – повторил он жёстче и громче.
Саша расцепил «замок». «Замок» тем и гениален, что гимнасты сцепляются захватом за кисти друг друга. Накрепко! Но если один разжал руку, второй удержаться не может…
Я полетела в «мёртвой точке» вниз.
