Его статья «Ты не можешь спасти мир» напомнила Сиенне то, что ей говорили с детства… но сам Зобрист верил в прямо противоположное.
Ты МОЖЕШЬ спасти мир, писал Зобрист. Если не ты, то кто? И если не сейчас, то когда?
Сиенна проштудировала математические выкладки Зобриста, убеждавшие в неизбежности катастрофы, предсказанной Мальтусом, и исчезновения человека как вида. Ее интеллекту был близок научный подход Зобриста при анализе проблемы перенаселения, но от нарисованной им картины будущего… математически обоснованного… такого очевидного и неизбежного… ее стресс только усиливался.
Неужели никто больше не понимает, что их ждет?
Хотя идеи Зобриста пугали Сиенну, он стал ее идолом: она следила за всеми его выступлениями, читала все его статьи. А узнав, что он собирается выступить с лекцией в Штатах, поняла, что обязательно должна на нее попасть. И в тот вечер мир для нее изменился.
На ее губах появилась улыбка при воспоминании о том волшебном счастливом дне… том самом, который возник в ее памяти всего несколько часов назад, когда она ехала в поезде с Лэнгдоном и Феррисом.
Чикаго. На улице метель.
Январь. Это было шесть лет назад… а кажется, что только вчера. Я пробираюсь, подняв воротник от пронизывающего ветра и слепящего снега, по заваленной сугробами центральной улице Чикаго. Несмотря на холод, я повторяю себе, что мне обязательно нужно добраться до зала, где сегодня будет выступать сам великий Бертран Зобрист.
Зал почти пуст, когда на сцене появляется высокая элегантная фигура.
Он высокий… очень высокий… а за пронзительным взглядом зеленых глаз угадывается знание самых сокровенных тайн мира.
– К черту этот пустой зал! – заявляет он. – Приглашаю всех в бар!
И вся наша маленькая группа перебирается в бар отеля и устраивается в отдельной кабинке, а Зобрист говорит о генетике, перенаселении и своей новой страсти… трансгуманизме.
Спиртное льется рекой, и у меня такое чувство, будто я на личной встрече с рок-звездой. Каждый раз, когда Зобрист останавливает на мне взгляд своих зеленых глаз, мною овладевает какое-то неведомое доселе чувство… сильнейшего сексуального влечения.
Никогда раньше я такого не испытывала.
А потом мы с ним остаемся одни.
– Спасибо вам за сегодняшний вечер, – говорю я, чувствуя, что от выпитого слегка кружится голова. – Вы – настоящий гуру.
– Это лесть? – улыбается Зобрист и наклоняется ближе. Наши колени соприкасаются. – Она может далеко завести.
Заигрывание явно неуместно, но за окном пустого отеля метет метель, и кажется, что время остановилось и весь мир замер.
– Что скажешь? – спрашивает Зобрист. – По стаканчику у меня в номере?
Я не шевелюсь, понимая, что выгляжу точь-в-точь как олень, парализованный светом фар. Я даже не знаю, как это делается!
Глаза Зобриста тепло поблескивают.
– Позволь, я угадаю, – шепчет он. – У тебя это первый раз со знаменитостью.
Я чувствую, что краснею, и стараюсь скрыть нахлынувшие чувства – смущение, возбуждение, страх.
– Если честно, – признаюсь я, – у меня еще никогда не было мужчины.
Зобрист улыбается и придвигается ближе.
– Не понимаю, в чем причина столь долгого ожидания, но позволь мне быть твоим первым.
В этот момент все сексуальные страхи и переживания детства улетучиваются… в снежную ночь.
А потом я лежу обнаженная в его объятиях.
– Расслабься, Сиенна, – шепчет он и умело ласкает меня, вызывая в моем неопытном теле неведомые доселе ощущения.
В объятиях Зобриста я чувствую, будто все в мире наконец-то встало на свои места и в моей жизни появилась цель.
Я встретила свою любовь.
И последую за ней куда угодно.
Глава 80На верхней палубе «Мендация» Лэнгдон ухватился за поручень из полированного дерева, чтобы унять дрожь в ногах и отдышаться. Воздух стал прохладнее, а рев низко пролетавших пассажирских лайнеров указывал на близость аэропорта Венеции.
Я должен вам кое-что рассказать о Сиенне Брукс.
Ректор и доктор Сински молча стояли рядом, давая Лэнгдону возможность прийти в себя. То, что он узнал от них, настолько выбило его из колеи, что Сински посчитала необходимым вывести профессора на палубу.
Морской воздух бодрил, но ясности в голове Лэнгдона от этого не прибавлялось. Он тупо смотрел на пенящийся след от винтов яхты, стараясь найти хоть какую-то логику в том, о чем ему только что рассказали.
Если верить Ректору, Сиенна Брукс и Бертран Зобрист были любовниками. Они вместе участвовали в полуподпольном движении трансгуманизма. Ее полное имя было Фелисити Сиенна Брукс, но она также пользовалась кодовым именем ФС-2080… составленным из ее инициалов и года, когда ей должно исполниться сто лет.
Все это было какой-то нелепицей!
– Я знал Сиенну Брукс, – сообщил Ректор Лэнгдону, – и доверял ей. Поэтому, когда год назад она попросила меня встретиться с богатым потенциальным клиентом, я согласился. Им оказался Бертран Зобрист. Он нанял меня, чтобы я обеспечил ему безопасное убежище, где он мог бы вдали от людских глаз завершить работу над своим «шедевром». Я полагал, что он разрабатывает новую технологию и боится, что ее украдут… А может, проводит какое-нибудь передовое генетическое исследование, которое нарушает этические нормы, установленные ВОЗ. Я не задавал вопросов, но поверьте, даже вообразить не мог, что он создает… вирус чумы.
Лэнгдон лишь рассеянно кивнул, не в силах переварить услышанное.
– Зобрист был фанатичным поклонником Данте, – продолжил Ректор, – и потому выбрал Флоренцию в качестве места, в котором хотел бы обосноваться. Моя организация обеспечила его всем, что требовалось, – тайной лабораторией с жилым помещением, документами на разные имена и защищенными средствами связи, предоставила личного куратора, который решал все вопросы: от обеспечения безопасности до приобретения продуктов питания и материалов с оборудованием. Зобрист никогда не пользовался своими кредитными картами и не появлялся на публике, поэтому отследить его было невозможно. Для разъездов мы снабжали его фальшивыми документами на вымышленные имена и даже гримировали до неузнаваемости, чтобы никто не мог его опознать. – Он помолчал. – Видимо, во время одной из поездок он и заложил растворяющийся пластиковый пакет.
Сински резко выдохнула, даже не пытаясь скрыть досаду.
– ВОЗ целый год пыталась выйти на его след, но он просто исчез с лица земли.
– Он скрывался даже от Сиенны, – заметил Ректор.
– Прошу прощения? – не удержался Лэнгдон, кашляя, чтобы проглотить ком в горле. – Разве они не были любовниками, по вашим же словам?
– Были, но он резко обрубил все связи с внешним миром, как только ушел в подполье. Хотя к нам его направила именно Сиенна, но договаривались обо всем мы с самим Зобристом, и о его местонахождении не должен был знать абсолютно никто, включая ее. Судя по всему, после исчезновения он направил ей прощальное письмо, в котором сообщил, что серьезно болен, что жить ему осталось около года и он не хочет, чтобы она видела, как он угасает.
Зобрист бросил Сиенну?
– Сиенна пыталась связаться со мной,
