– Профессор, теперь вы и сами понимаете, как мало у нас времени. Единственной хорошей новостью является то, что пока к нам не поступало сообщений о появлении патогена или вспышки инфекции. Это позволяет надеяться, что пластиковый пакет в водоеме все еще цел. Но мы не знаем, где его искать. Наша цель – нейтрализовать угрозу, изолировав емкость с патогеном до того, как она растворится. Но сделать это мы сможем, только если будем точно знать, где она находится.

Агент Брюдер поднялся и обратился к Лэнгдону, пристально на него глядя:

– Мы полагаем, что вы приехали в Венецию, поскольку узнали, что именно здесь Зобрист спрятал свою заразу.

Лэнгдон обвел собравшихся взглядом. Хотя на их лицах был написан страх, в глазах читалась надежда на чудо, но ничем хорошим порадовать их Лэнгдон, увы, не мог.

– Мы не в той стране, – объявил он. – То, что вы ищете, находится за тысячу миль отсюда.

От заработавших на полную мощность двигателей «Мендация» в животе у Лэнгдона завибрировало. Яхта, описав широкую дугу, помчалась в сторону венецианского аэропорта. В конференц-зале все пришло в движение. Ректор выскочил в коридор, на ходу раздавая приказы команде. Элизабет Сински схватила телефон и стала звонить пилотам «С-130», чтобы они немедленно готовили самолет к вылету из аэропорта Венеции. А агент Брюдер бросился к ноутбуку, чтобы к их прилету на месте уже была готова к действиям международная передовая группа.

На другом краю света.

Ректор вернулся в конференц-зал и деловито обратился к Брюдеру:

– Есть новости от властей Венеции?

Тот покачал головой.

– Никаких следов. Они продолжают поиски, но Сиенна Брукс исчезла.

Лэнгдон не верил своим ушам. Они ищут Сиенну?

Сински закончила разговор и присоединилась к беседе.

– Ее так и не нашли?

Ректор покачал головой.

– С вашего позволения, я считаю, что ВОЗ должна санкционировать, если потребуется, применение силы для ее задержания.

Лэнгдон вскочил на ноги.

– Зачем?! Сиенна Брукс тут совершенно ни при чем.

Ректор устремил на Лэнгдона холодный взгляд темных глаз.

– Профессор, я должен вам кое-что рассказать о Сиенне Брукс.

Выбравшись из толпы туристов на мосту Риальто на набережную канала Фондамента-Вин-Кастелло, Сиенна Брукс вновь перешла на бег.

Они схватили Роберта.

Сиенна не могла забыть отчаянный взгляд профессора, которым он смотрел на нее, когда люди в черном затаскивали его обратно в крипту. Она не сомневалась, что захватившим его людям быстро удастся убедить его рассказать им все, что он сумел выяснить.

Мы вообще не в той стране.

Но хуже всего было то, что похитители наверняка откроют Лэнгдону глаза на то, как все обстоит на самом деле.

Прости меня, Роберт.

Прости за все.

Поверь, у меня просто не было выбора.

Как ни странно, Сиенна уже скучала по нему. Здесь, среди привычного для Венеции столпотворения, она снова ощутила одиночество.

В этом не было ничего необычного. Сиенна Брукс чувствовала себя одинокой с самого раннего детства. Будучи наделенной исключительным интеллектом, она всегда ощущала себя чужестранкой, которую судьба забросила в чуждый ей мир, где ее уделом было одиночество. Она пробовала завести друзей, но у ровесников на уме были только глупости, которые ее совершенно не интересовали. Она пыталась испытывать уважение к старшим, но большинство из них так и остались взрослыми детьми, лишенными элементарного понимания окружающего их мира, и – что хуже всего – не только не хотели его познать, но даже не задумывались об этом.

Я чувствовала себя неприкаянной.

И Сиенна научилась быть призраком. Невидимкой. Научилась быть хамелеоном, одной из толпы. Ее детская страсть к игре на сцене, без сомнения, была порождена ее мечтой стать кем-то другим. Нормальным.

Ее выступление в шекспировском «Сне в летнюю ночь» помогло ей ощутить себя частью чего-то большого, и взрослые актеры обращались с ней как с равной. Однако радость была недолгой и исчезла, как только спектакль закончился. Она тут же оказалась в центре внимания пораженных ее игрой журналистов, которые окружили ее после спектакля, а другие актеры тихо ушли в боковую дверь.

Теперь и они ненавидят меня.

К семи годам Сиенна прочла достаточно книг по медицине, чтобы поставить себе диагноз: глубокая депрессия. Когда она сообщила об этом родителям, те, как обычно, опешили, что случалось с ними каждый раз, когда «странности» дочери ставили их в тупик. Тем не менее они все-таки показали ее психиатру. Тот задал множество вопросов, которые Сиенна уже задавала себе, а потом прописал амитриптилин в комбинации с хлордиазепоксидом.

Сиенна со злостью соскочила с кушетки.

– Амитриптилин? – возмутилась она. – Я хочу стать счастливее, а не превратиться в зомби!

К чести психиатра, он не стал реагировать на ее вспышку и, сохранив спокойствие, предложил иное решение.

– Сиенна, если ты не хочешь принимать лекарство, давай попробуем другой подход. – Он помолчал. – Судя по всему, ты постоянно зацикливаешься на мыслях о себе и на том, что ты чужая в этом мире.

– Да, – подтвердила Сиенна. – Я стараюсь об этом не думать, но не могу.

Он понимающе улыбнулся.

– Конечно, не можешь. Мозг человека физически не способен ни о чем не думать. Душа жаждет эмоций и будет искать для них пищу, не важно, будут ли эти эмоции положительные или отрицательные. Твоя проблема в том, что ты даешь им неправильную пищу.

Сиенна никогда не слышала, чтобы о душе рассуждали техническими терминами, и это сразу пробудило в ней острый интерес.

– И как же снабжать душу другой пищей?

– Тебе надо изменить сферу приложения своего интеллекта, – предложил он. – Сейчас ты думаешь в основном о себе. Ты постоянно размышляешь о том, почему ты не такая, как все… что с тобой не так.

– Это правда, – снова согласилась Сиенна, – но я стараюсь решить проблему. Стараюсь приспособиться. Я не смогу решить проблему, если не буду ее обдумывать.

Доктор хмыкнул.

– Полагаю, что обдумывание проблемы… и есть твоя проблема.

Он предложил ей перенаправить фокус внимания с себя и своих проблем… на окружающий мир… и его проблемы.

И вот тогда все изменилось.

Она начала направлять свою энергию не на жалость к себе… а на сопереживание другим. Она увлеклась благотворительностью, разливала в приютах суп бездомным, читала вслух книги слепым. Как ни удивительно, но никто из тех, кому помогала Сиенна, не замечал, что она не похожа на других. Они были просто благодарны ей за заботу.

С каждым днем она отдавалась работе все больше и больше, лишая себя даже полноценного сна – ведь так много людей ждали от нее помощи.

– Сиенна, сбавь обороты! – уговаривали ее. – Ты не можешь изменить мир!

Как можно так говорить?!

Занимаясь благотворительностью, Сиенна познакомилась с членами местной организации гуманитарной помощи. И когда те предложили ей присоединиться к гуманитарной миссии на Филиппинах и поехать с ними туда на месяц, она с удовольствием согласилась.

Сиенна думала, что им предстоит помогать бедным рыбакам и крестьянам в стране – как она узнала