Он солгал мне в поезде.

Наблюдая за Феррисом, Сиенна старалась представить, что он делает. Пишет кому-то эсэмэску? Ищет что-то в Интернете у нее за спиной? Пытается разгадать тайну послания Зобриста раньше, чем это сделают они с Лэнгдоном?

Так или иначе, он ей нагло солгал.

Я не могу ему доверять.

Сначала Сиенна хотела устроить ему скандал, но передумала и снова смешалась с толпой, стараясь стать незаметной. Потом быстро направилась к собору, намереваясь разыскать Лэнгдона.

Я должна предупредить его, чтобы он ничего не рассказывал Феррису.

До базилики оставалось не больше пятидесяти ярдов, когда вдруг сильная рука потянула ее сзади за свитер.

Она резко обернулась и оказалась лицом к лицу с Феррисом.

Он тяжело дышал, явно потратив много сил, чтобы догнать ее в такой толчее. В нем появилась какая-то решимость, которой она раньше не замечала.

– Извините, – сказал он, с трудом переводя дыхание. – Я потерялся в толпе.

Сиенна посмотрела ему в глаза, и ее последние сомнения исчезли.

Он что-то скрывает.

Добравшись до входа в собор Святого Марка, Лэнгдон удивился, что оба его спутника отстали. Еще его удивило отсутствие очереди за входными билетами. Правда, день клонился к вечеру, и большинство туристов после плотного обеда со спагетти и вином предпочли просто погулять по площадям или выпить кофе, посчитав, что на сегодня приобщения к истории уже достаточно.

Лэнгдон перевел взгляд на фасад собора, решив, что Сиенна и Феррис должны вот-вот подойти. Нередко критикуемый за «чрезмерную доступность», нижний уровень строения практически целиком состоял из пяти утопленных входов с распахнутыми бронзовыми дверями в обрамлении колонных групп и сводчатых арок, отчего невольно возникало ощущение гостеприимства.

Являясь одним из редчайших высокохудожественных примеров византийской архитектуры в Западной Европе, собор Святого Марка имеет доброжелательный и затейливый облик. В отличие от суровых серых башен Нотр-Дам-де-Пари или Шартрского собора, он, хоть и выглядит весьма внушительно, при этом кажется каким-то «домашним». В ширину собор больше, чем в высоту, а пять пухлых белых куполов придают ему легкость и нарядную праздничность, отчего в некоторых путеводителях его даже сравнивают со свадебным тортом, увенчанным воздушным безе.

Высоко над центральным входом в собор стройная статуя Святого Марка взирает на лежащую внизу площадь, которая также носит его имя. Он стоит на заостренной арке, выкрашенной в темно-синий цвет и усеянной золотыми звездами. А посередине арки помещен золотой крылатый лев Венеции – сияющий талисман города.

Но одно из самых знаменитых сокровищ собора – квадрига над центральным входом, четверка огромных коней из позолоченной бронзы, сверкающей в лучах полуденного солнца.

Квадрига святого Марка.

Готовые, казалось, вот-вот соскочить на площадь, эти четыре бесценных жеребца, как и многие другие сокровища, были вывезены из Константинополя в качестве трофея во время крестовых походов. Другим таким трофеем являлись «Четыре тетрарха» – скульптурная композиция из темно-красного порфира, вмонтированная в южный фасад собора. В 1204 году, во время Четвертого крестового похода, при разграблении Константинополя ступня одной из фигур откололась и была потеряна. Однако в 1960-х годах она каким-то чудом была найдена при раскопках в Стамбуле. Венеция обратилась к турецким властям с просьбой передать ей недостающий фрагмент, на что получила ответ: «Статую вы украли, а ступня останется у нас».

– Мистер, купите! – послышался рядом женский голос, и Лэнгдон оторвал взгляд от фасада.

Грузная цыганка держала высокий шест, на котором висели венецианские маски. Больше всего там было масок «вольто», повторяющих форму человеческого лица, – обычно их носили женщины во время карнавала. Были и игривые маски «коломбина», закрывавшие половину лица, несколько масок «баута» треугольной формы и одна овальная маска «моретта» из черного бархата. Несмотря на обилие живописных масок, предлагаемых цыганкой, Лэнгдон не сводил глаз с одной-единственной на самом верху шеста – серо-черной маски, уставившей на него угрожающий взгляд мертвых глаз поверх длинного клюва на месте носа.

Врачеватель чумы. Лэнгдон отвел взгляд, вспомнив о цели своего приезда в Венецию.

– Купите! – повторила цыганка.

Лэнгдон слабо улыбнулся и покачал головой.

– Sono molto belle, ma no, grazie[38].

Женщина отошла, и Лэнгдон проводил взглядом зловещую чумную маску, качавшуюся над толпой. Потом, вздохнув, снова поднял взгляд на четверку бронзовых коней на балконе второго этажа.

И тут его осенило. Квадрига святого Марка, венецианские маски, разграбленные сокровища Константинополя – все вдруг сложилось в единую картину.

– Боже мой! – прошептал он. – Ну конечно!

Роберт Лэнгдон никак не мог прийти в себя.

Квадрига святого Марка!

Четверка великолепных коней с царственно изогнутыми шеями, украшенных декоративными хомутами, неожиданно пробудила в нем воспоминание, которое стало разгадкой самого непонятного места в таинственном послании, написанном на обороте посмертной маски Данте.

Лэнгдон когда-то присутствовал на свадебном торжестве знаменитостей, устроенном на исторической ферме Раннимид в штате Нью-Хэмпшир, где был выращен жеребец Дансерз Имидж, выигравший Кентуккское дерби. Частью обширной развлекательной программы было выступление известной конно-театральной труппы «Под маской», показавшей потрясающее представление, во время которого наездники выступали в великолепных венецианских костюмах и масках. Иссиня-черные лошади фризской породы были такими большими, каких Лэнгдону еще не доводилось видеть. Эти очень крупные и потрясающе красивые скакуны с топотом носились по полю, демонстрируя рельефные мышцы. Густая шерсть покрывала мощные ноги, ниспадая на огромные черные копыта, а длинные гривы развевались над высоко поставленными грациозными шеями.

Красота этих животных произвела на Лэнгдона такое впечатление, что по возвращении домой он зашел в Интернет, чтобы побольше узнать об этой породе. Как выяснилось, это были любимые боевые кони средневековых королей, и порода была на грани исчезновения, но за последние годы эту проблему удалось решить. Фризская порода лошадей происходит от Equus robustus – европейской лесной лошади, – а своим современным названием обязана Фрисландии – одной из областей Голландии, где была выведена. В этой же области родился и знаменитый художник-график Мауриц Корнелис Эшер.

Как выяснилось, именно мощь предков фризских лошадей и передана ваятелем в квадриге, украшающей ныне собор Святого Марка. Если верить сайту в Интернете, квадрига святого Марка так прекрасна, что считается «произведением искусства, которое чаще других становилось предметом кражи».

Лэнгдон всегда считал, что эта сомнительная честь принадлежит Гентскому алтарю, и даже зашел на сайт Ассоциации по исследованию преступлений против искусства, чтобы уточнить, прав ли он. Но там не приводилось таких статистических данных, зато кратко излагалась непростая судьба скульптур, становившихся жертвами грабителей и мародеров.

Четверку бронзовых коней отлил в четвертом веке до нашей эры неизвестный мастер с греческого острова Хиос, откуда император Феодосий II уже в четвертом веке нашей эры перевез ее в Константинополь и водрузил на ворота ипподрома, где она находилась несколько столетий. Во время Четвертого крестового похода, когда венецианские войска захватили Константинополь, правивший тогда дож приказал доставить бронзовых коней в Венецию морским путем – задача в те времена почти невыполнимая