Лэнгдон усмехнулся.
– Вообще-то в Венеции есть один музей, который точно подходит под описание «мусейон в убранстве злата мудрости святой».
Феррис и Сиенна выжидательно на него смотрели.
– Собор Святого Марка, – объявил он. – Самый большой действующий храм в Венеции.
На лице Ферриса отобразилось сомнение.
– Действующий храм – музей?
Лэнгдон кивнул:
– Да, как и комплекс Ватикана. Более того, внутреннее убранство собора знаменито тем, что украшено цельными золотыми пластинами.
– «Мусейон в убранстве злата», – взволнованно произнесла Сиенна.
Лэнгдон кивнул, не сомневаясь, что в строфе говорится именно о соборе Святого Марка. Веками венецианцы называли его La Chiesa d’Oro – Золотой церковью, – и Лэнгдон считал ее внутреннее убранство одним из самых эффектных церковных интерьеров в мире.
– В стихотворении говорится о преклонении колен, – добавил Феррис, – а церковь – вполне подходящее для этого место.
Сиенна уже вновь лихорадочно печатала.
– Я добавила в поиск собор Святого Марка. Искать дожа надо там.
Лэнгдон знал, что дожей в том соборе будет предостаточно – по сути, он являлся в прямом смысле базиликой дожей. Приободрившись, он снова вернулся к тексту.
И, преклонив затем колена в мусейоне,В убранстве злата мудрости святойПрильнет к земле, чтобы услышатьЖурчанье капель в гулкой тишине.Журчанье капель? А под cобором Святого Марка есть вода? Глупый вопрос. Весь город стоит на воде. Все здания в Венеции потихоньку погружаются в воду. Мысленно представив базилику, Лэнгдон попытался понять, где в ней может быть слышно журчание воды. А если такое место найдется… то что дальше?
Он вернулся к тексту и прочитал заключительные строфы.
Затем проследует в затопленный дворец,Где в темноте хтонический таится зверьПод водами кровавыми лагуны,Которые вовек не отражают звезд.– Хорошо, – сказал Лэнгдон, на которого описание произвело тягостное впечатление, – судя по всему, надо идти на звук падающих капель… в какой-то затопленный дворец.
Феррис, тоже подавленный, почесал щеку и поинтересовался:
– А что такое «хтонический»?
– Подземный, – пояснила Сиенна. – «Хтонический» означает обитающий под землей.
– Есть еще кое-что, – уточнил Лэнгдон. – Это слово к тому же имеет историческую составляющую, которая ассоциируется с мифами и чудовищами. Хтоническими также называют особую категорию мифических богов и монстров, к примеру, фурий, Гекату и горгону Медузу, которые обитают под землей, то есть инфернальных, дьявольских существ. – Лэнгдон помолчал. – Они являются исчадиями ада и выходят на поверхность наводить ужас в мире людей.
Наступило долгое молчание, и Лэнгдон знал, что все подумали об одном и том же. «Хтоническим зверем» могла быть только чума Зобриста.
…Где в темноте хтонический таится зверьПод водами кровавыми лагуны,Которые вовек не отражают звезд.– Как бы то ни было, – нарушил молчание Лэнгдон, стараясь настроить всех на рабочий лад, – мы ищем некое место под землей, которое в стихотворении описывается как «лагуна, которая вовек не отражает звезд».
– Верно, – поддержала его Сиенна, отрывая взгляд от экрана телефона. – Если эта лагуна располагается под землей, то в ней не может отражаться небо. Но разве в Венеции есть подземные лагуны?
– Насколько мне известно, нет, – ответил Лэнгдон. – Но если город построен на воде, то кто знает.
– А если эта «лагуна» просто в каком-то помещении? – вдруг спросила Сиенна, переводя взгляд с одного на другого. – В стихотворении говорится о «затопленном дворце». Но вы раньше упоминали, что Дворец дожей имеет сообщение с базиликой, верно? А это означает, что в этих двух местах есть практически все, о чем говорится в строфах – мусейон мудрости святой, дворец, ссылка на дожей, – и все это в Венеции, которая расположена в лагуне на уровне моря.
Лэнгдон задумался.
– Вы считаете, что «затопленный дворец» – это Дворец дожей?
– А почему нет? В стихотворении говорится, что надо преклонить колена в соборе Святого Марка и идти на звук падающих капель. Может, это как раз приведет во Дворец дожей. А его фундамент может быть затоплен или еще что.
Лэнгдон бывал во Дворце дожей много раз и знал, насколько колоссальным по размерам был этот комплекс, включавший и огромный музей, и настоящий лабиринт помещений для разных ведомств, и жилые покои, и дворики, и тюрьму – настолько большую, что она занимала несколько строений.
– Может, вы и правы, – заключил Лэнгдон, – но поиски во дворце вслепую займут несколько дней. Предлагаю поступить так, как говорится в стихотворении. Направиться сначала в собор Святого Марка, отыскать там гробницу или статую коварного дожа, а затем преклонить колена.
– А потом? – спросила Сиенна.
– А потом, – со вздохом ответил Лэнгдон, – молиться всем святым, что мы услышим звук падающих капель… и они нас куда-нибудь приведут.
В наступившей тишине Лэнгдон представил себе взволнованное лицо Элизабет Сински, которая являлась ему в галлюцинациях и взывала с другого берега реки. Время на исходе. Ищите и обрящете! Интересно, где она сейчас… и все ли с ней в порядке. Люди в черной форме уже наверняка выяснили, что Лэнгдон и Сиенна снова ускользнули. Сколько им потребуется времени, чтобы выйти на наш след?
Опустив взгляд на текст, Лэнгдон почувствовал, как на него накатилась волна усталости. Он прочитал последние строфы, и вдруг ему в голову пришла неожиданная мысль. Он даже не был уверен, стоит ли ею делиться. Лагуна, которая вовек не отражает звезд. Может, она и не имела отношения к их поискам, но он решил ее озвучить.
– Есть еще один момент, о котором я хотел бы сказать.
Сиенна оторвала взгляд от экрана телефона.
– Три части «Божественной Комедии» Данте Алигьери – «Ад», «Чистилище» и «Рай». Все они заканчиваются одним и тем же словом.
На лице Сиенны отобразилось удивление.
– И каким же? – спросил Феррис.
– Тем же, что и это стихотворение – «звезды». – Лэнгдон поднял маску и показал на самый центр спирали с текстом.
Воды лагуны, которые вовек не отражают звезд.
– Мало того, – продолжал он, – в заключительной части «Ада» Данте слышит звук струящейся воды, идет на него и по расселине выбирается из ада.
Феррис даже побледнел.
– Господи Иисусе!
В это мгновение в купе с шумом ворвался порыв воздуха – это «Фреччардженто» влетел в горный тоннель.
В темноте Лэнгдон закрыл глаза и постарался расслабиться. Может, Зобрист и был безумцем, подумал он, но Данте он знал превосходно.
Глава 64У Лоренса Ноултона словно камень с души свалился.
Ректор передумал и решил посмотреть ролик Зобриста.
Он метнулся за красной флешкой и вставил ее в компьютер, чтобы прокрутить видео еще раз. Это странное девятиминутное послание Зобриста лишило координатора покоя, и он был рад, что его увидит еще одна пара глаз.
Теперь ответственность уже не будет лежать на мне.
Ноултон включил воспроизведение, от волнения стараясь не дышать.
Экран монитора потемнел, и кабинет наполнили звуки капающей воды. Камера начала перемещаться сквозь красноватую дымку подземной пещеры, и, хотя Ректор не шевелился, Ноултон почувствовал, как тот напрягся и занервничал.
Камера сначала остановилась, а потом стала опускаться к поверхности лагуны и, погрузившись под воду на несколько футов, замерла перед блестящей титановой табличкой, прикрепленной ко
