– И что?

– Сиенна знает, что в стихотворении говорится о «затопленном дворце», – начал объяснять Лэнгдон. – А на турецком «затопленный дворец» – это… – он показал на табличку с надписью «Йеребатан-сарай», – здесь.

– Да, – устало согласилась Сински. – Она запросто могла это сообразить и вообще не заходить в Айя-Софию.

Брюдер посмотрел на дверь и тихо выругался.

– Ладно, даже если она уже там и собирается разорвать пластиковый пакет, времени у нее было мало. Это огромное помещение, и она вряд ли знает, где конкретно искать. А когда вокруг столько людей, ей не удастся прыгнуть в воду незамеченной.

– Сэр, – снова обратился к нему швейцар. – Вы собираетесь проходить?

Увидев, что к ним приближается еще одна группа любителей музыки, Брюдер кивнул.

– Я иду с вами, – заявил Лэнгдон.

Брюдер обернулся и посмотрел на него.

– Это невозможно.

Но Лэнгдон не собирался уступать.

– Агент Брюдер, мы оказались здесь в таком положении среди прочего и потому, что Сиенна Брукс весь день манипулировала мною. И, как вы сами сказали, мы уже можем быть заражены. Я буду вам помогать, хотите вы этого или нет.

Смерив его пристальным взглядом, Брюдер сдался.

Войдя в здание и начав спускаться вслед за Брюдером по лестнице, Лэнгдон почувствовал, как из недр подземелья поднимаются потоки теплого воздуха. Наполненный влагой ветерок доносил звуки «Данте-симфонии» Листа и узнаваемый, хоть и трудноопределимый запах большого скопления людей в замкнутом пространстве.

Ощущение было такое, будто Лэнгдона вдруг накрыло каким-то зловещим покровом, а из недр земли вытянулась рука и сжала его в кулаке.

Музыка.

Симфонический хор из сотни участников теперь исполнял знаменитое место симфонии, четко выговаривая каждое слово мрачных Дантовых строф.

– Lasciate ogne speranza, – неслось снизу, – voi ch’entrate.

Эти несколько слов – самых знаменитых из «Ада» Данте – наполняли все вокруг зловонным дыханием смерти.

Под звучный аккомпанемент духовых инструментов хор снова повторил зловещее предупреждение:

– Lasciate ogne speranza voi ch’entrate!

Оставь надежду всяк сюда входящий!

В залитом красным светом подземном зале звучала музыка, навеянная описанием ада: горестные стенания, диссонанс струнных, низкий рокот литавр, который раскатывался под сводами подземелья, заставляя его вибрировать, как при землетрясении.

Повсюду, куда ни бросал взгляд Лэнгдон, полом служила блестящая водная гладь – темная, неподвижная и ровная, она походила на почерневший лед на каком-нибудь водоеме в Новой Англии.

Под водами кровавыми лагуны, которые вовек не отражают звезд.

Из воды на тридцать футов вверх поднимались бесконечные ряды мощных дорических колонн, которые поддерживали сводчатый потолок подземного зала. Снизу каждая колонна подсвечивалась красными светильниками, отчего этот сюрреалистический лес из сотен стволов, отражаясь в воде, казался уходящим в бесконечность, как будто перед глазами была иллюзия, созданная с помощью зеркал.

Спустившись вниз, Лэнгдон и Брюдер остановились, пораженные открывшимся их взору призрачным подземельем. Казалось, оно само источает красноватый свет, и, окидывая взглядом огромное пространство, Лэнгдон невольно задышал мелко и часто.

Внизу воздух оказался тяжелее, чем он думал. Основная масса людей находилась чуть поодаль слева. Сам концерт проходил в глубине подземного зала возле дальней стены, и сотни зрителей сидели на специальных настилах, которые были установлены концентрическими кругами вокруг оркестра. Еще около ста человек стояли вокруг по периметру, немало любителей музыки расположились на соседних мостках и слушали, опираясь на крепкие перила и глядя на воду.

Лэнгдон внимательно всматривался в нечеткие силуэты в поисках Сиенны. Но ее нигде не было видно. Кругом были люди в смокингах, платьях, мусульманских накидках, хиджабах и даже шортах и толстовках. В багровом свете эта пестрая людская масса казалась участвующей в каком-то оккультном ритуале.

Даже если Сиенна здесь, понял профессор, найти ее будет практически невозможно.

В этот момент мимо него прошел грузный мужчина и, кашляя, направился к выходу. Брюдер встрепенулся и проводил его внимательным взглядом. У Лэнгдона тоже слегка запершило в горле, но он сказал себе, что это от мнительности.

Размышляя, как действовать дальше, Брюдер нерешительно шагнул на мосток у лестницы. Чуть подальше от него расходились в стороны уже три мостка, которые, в свою очередь, тоже ветвились и, в конце концов, исчезали в темноте, превращая проложенные между колоннами проходы в настоящий лабиринт Минотавра.

Когда-то я в годину зрелых лет в дремучий лес зашел и заблудился, вспомнил Лэнгдон зловещие начальные строфы Первой песни шедевра Данте, потерян был прямой и верный след.

Перегнувшись через перила, Лэнгдон посмотрел в воду. Она была глубиной около четырех футов и кристально чистой. Покрытый мозаикой каменный пол был хорошо виден и кое-где покрыт тонким слоем ила.

Бросив быстрый взгляд на воду, Брюдер хмыкнул и снова посмотрел на зал.

– Что-нибудь напоминает картинку из видео Зобриста?

Да все, подумал Лэнгдон, разглядывая высокие влажные стены, и показал на дальний угол справа, в противоположной от оркестра и зрителей стороне.

– Мне кажется, это там.

– Мне тоже, – кивнул Брюдер.

Они поспешили по правому ответвлению мостка к безлюдному дальнему углу затопленного дворца.

Пока они шли, Лэнгдон размышлял, как легко было бы здесь незаметно спрятаться на ночь. Зобрист запросто мог это сделать, чтобы снять ролик. К тому же после щедрого спонсирования концертов на протяжении целой недели ему бы наверняка не отказали в просьбе провести в водохранилище какое-то время без посторонних, стоило только попросить.

Впрочем, сейчас это не имеет значения.

Брюдер ускорил шаг, невольно подстраиваясь под ускорявшийся темп музыки, теперь представлявшей собой каскады нисходящих задержаний.

Данте и Вергилий спускаются в ад.

Лэнгдон внимательно рассматривал крутые, покрытые мхом стены справа, сравнивая их с тем, что он видел на ролике. Сворачивая направо на каждом разветвлении, они все больше удалялись от толпы и приближались к дальнему углу. Обернувшись, Лэнгдон удивился, как далеко они уже продвинулись.

Вскоре они почти перешли на бег. Кое-где встречались бесцельно бродившие по подземелью посетители, но в дальней части зала было совершенно безлюдно. Кроме Брюдера и Лэнгдона, тут никого не было.

– Здесь все одинаковое! – Брюдер не скрывал разочарования. – И что мы будем делать дальше?

Лэнгдон тоже пал духом. Он отлично помнил видео, но ничего похожего здесь пока не заметил и принялся читать слабо подсвеченные информационные таблички, расставленные вокруг. На одной было сказано, что вместимость водохранилища составляла почти восемьдесят тысяч кубометров воды. На другой рассказывалось об уникальной колонне, которую при строительстве забрали из соседнего сооружения. На третьей было изображение вырезанных на камне и сейчас уже трудно различимых символов «глаз плачущей курицы». Они выражали скорбь по рабам, погибшим при строительстве водохранилища.

На этой же табличке было написано слово, при виде которого Лэнгдон замер на месте.

Брюдер обернулся и тоже остановился.

– В чем дело?

Лэнгдон показал на табличку со стрелкой-указателем, на которой значилось имя одной из трех сестер-горгон – чудовища с женским лицом и змеями вместо волос.

MEDUSA =>

Брюдер прочитал надпись и непонимающе пожал плечами.

– И что?

Сердце у Лэнгдона бешено застучало. Он знал, что Медуза не просто