– Конечно, Элидар, – вежливо кивнул он, разрешая нам идти.

Как-то вот не очень уверенно я себя чувствовал, отпрашиваясь у собеседника. Дурное правило. В особенности если ты являешься менее знатной персоной.

Сестре если и не понравилось мое знакомство, то она не показала виду. Почти не показала.

– Ты совсем не изменился. Всего на сотню ударов сердца оставила, а ты уже…

Что «уже», я переспрашивать не стал, переведя разговор с Симарой на тему костюмов.

– Он сам подошел, – оправдывался я перед отцом в стиле «не виноватая я».

Кабинет отца был подозрительно похож на кабинет деда.

– Вопрос не в знакомстве, я хотел переговорить с тобой о взгляде.

– Две осьмушки могу сдерживать свободно. Четыре-пять – напрягаться приходится. На шести – раскрывается, – понял я беспокойство отца.

– Это хорошо, что ты осознаешь. Пока держись от него подальше, я приглашу одного знакомого, он проверит тебя.

– Я, собственно, не собирался поддерживать с ним знакомство.

– Вряд ли у тебя получится. Тебя будут приглашать практически на все рауты. Он тоже там окажется: слишком заметная фигура в локотстве – новый маг, пусть и на три зимы.

– Откуда ты знаешь?

– Я грандзон, и такие вещи не проходят мимо меня.

Отец, кстати, был довольно важной фигурой, заведуя поставками товаров для локотских нужд, то есть от сена до противозачаточных средств. Никакого юмора, так дед объяснил. Должность отца была по значимости четвертой в локотстве после локота и двух его плеч – казначея и воеводы. Собственно, именно о противозачаточных, вернее – о том действе, для которого они нужны, и пошел наш дальнейший разговор.

– Я позвал тебя не для разговора о маге: уверен, Пионат тебе объяснил всю опасность общения с ними; я хочу предостеречь тебя от… получения удовольствия с ларами. Точно знаю, дед тебе такого не говорил, он считает… вернее, верит в любовь, несмотря на его зимы. Он очень любил мою мать. Я не против чувств, но они бывают мимолетны, поверь моему опыту. Теперь о ларах. Некоторые из них могут действовать не по велению страсти, а по обстоятельствам, и поверь, с тобой это будет происходить часто, поэтому вот, – отец положил на стол маленький кожаный мешочек, – это мазь для того, чтобы не было детей и болезни не передавались, но у нее есть еще одно назначение – она начинает светиться, если соприкасается с магией. Это важно. Тебя обязательно попытаются соблазнить, и если вдруг будет свет, не раздумывай – прекращай.

Мне начинала нравиться жизнь в «большом» мире. Если меня будут регулярно соблазнять, разумеется.

– А если лара сама магическую мазь для предотвращения беременности использует?

– Тут головой думай. Такое тоже может быть. Не давай своими мазями пользоваться.

Лекция отца о половых отношениях длилась еще минут пять. За это время я успел узнать много интересного. Например, что восстановить девственную плеву – пустяшное дело: любой алтырь за пол-империала сделает. Узнал, что магией через соитие можно и привязать, и импотентом сделать, и даже отравить. После всего этого первый порыв прошел, сменившись желанием уйти в монастырь, чтобы целее быть.

Следующее утро я попытался начать как обычно, то есть с пробежки, но наткнулся за домом на брата, раздетого по пояс и поднимающего над головой здоровое полено. Я присоединился к нему. Корндар отбросил полено и указал на глиняный горшок:

– Намажься.

– Зачем?

– Намажься, намажься, – ухмыльнулся он. – И вон из той бутылки два глотка сделай.

Я понюхал мазь. Пахнет приятно.

– Ты мне лучше объясни сначала зачем.

Брат вместо слов подошел к беседке и, ухватившись за низ одного из углов, приподнял его чуть ли не на метр, заметно наклонив скрипнувшее сооружение.

– Ты так же через зиму сможешь. – И брат стал опускать обратно беседку.

– Корн! – раздалось из окна второго этажа. – Я за нее полтора империала заплатил. Сломаешь – заставлю такую же сделать.

Я приветственно помахал отцу. Он – мне свободной рукой в ответ, во второй у него была кружка отвара.

– Хорошая мазь. Не бойся, – улыбнулся отец. – Только никому не говори, что ты ей мазался.

– Почему?!

– Она не совсем для этого. Корн объяснит.

– Мажься давай, – буркнул недовольно брат.

– А в бутылке что?

– Там эликсир, чтобы кости крепче были.

– А почему не говорить никому? – Я поднимал полено напротив брата.

– Это женская мазь… – на выдохе произнес Корндар.

Я бросил полено.

– Зачем она им?

– Ну-у-у… живот мажут, чтобы как у балесс был. А я у Симары как-то взял, и гораздо быстрее мышцы крепчают. – Корндар откинул свое полено.

– А почему не говорить никому?

– Эта мазь не совсем для живота.

На ступенях встретились с отцом.

– Вымойтесь. Оба. От вас балессами пахнет.

– Почему балессами? – на подходе к купальне спросил брата.

– Эта мазь для балесс.

– Это не из-за нее они живут недолго?

– Нет, – брат стал стягивать штаны, – живут они недолго, потому что после тридцати зим они не нужны никому, а содержать глупую куклу, которая не умеет ничего, кроме танцев и постельных утех, тоже никто не хочет. Маги специально сокращают им жизнь.

– А балессам-то что мазать?

Брат не ответил.

– Цветок? – озарило меня.

– Ну да. Вот как-нибудь поедем в Дуварак, и я тебя свожу в дом лары Ваины. Там такие балессочки – мм… – уводил брат в сторону разговор. – А как обхватывают корень!

– А разве потом их не будет хотеться? – Я облился из ковша.

– Их невозможно не хотеть. Но лара Ваина как-то смогла договориться с орденом Гнутой, и они убрали магическое привыкание у тех, кто служат ей, так что не бойся.

После завтрака Корндар позвал меня с собой обговаривать условия аренды здания под производство. Само здание я не видел, так как оно находилось за городом, поэтому просто побыл статистом. Условия аренды Корндара не удовлетворили, из-за чего он очень расстроился. С его слов, это было единственное подходящее помещение с готовым водяным колесом.

– А что ветряные? – спросил я его,