– Да уж, этот квартирмейстер точно не простынки на складе пересчитывает, – пробормотала Капитолина под довольный смех Оли.

Веселье девушек перебил долгий сигнал, пронесшийся по помещениям ателье. Полчаса. До открытия осталось всего каких-то тридцать минут. И сейчас даже невозмутимость Бестужевой дала трещину.

– Так, Капа… давай-ка пробежимся по залам, посмотрим, как там обстоят дела, – резко собравшись, проговорила Оля и, схватив подругу за руку, потянула ее за собой.

За пять минут до официального открытия суета, царившая в ателье, сошла на нет, и в помещениях воцарилась почти мертвая тишина. Техники исчезли из виду, охранники заняли свои места, и в центре основного зала остались лишь пять человек. Бестужева, Рюмина, Громовы и… Сильвер, так и не снявший шлема.

– Ну что, готовы? – повернулся к девушкам наемник. Те дружно кивнули. – Тогда начинаем…

Первый день марта, несмотря на холод, выдался очень солнечным, а потому, когда тяжелые, нарочито массивные, испещренные заклепками железные створки главного входа с шипением подались в стороны, в просторный, но довольно скупо освещенный зал хлынул поток света.

Юрий был доволен. Отец разрешил ему присутствовать на открытии мастерской по изготовлению гражданских ТК – первой в мире, между прочим. Но не это главное, прежде всего царевич был рад, что пойдет на открытие инкогнито! А это значит, что вместо двух десятков сопровождающих, крутящихся вокруг и не дающих по-человечески отдохнуть, с ним будет всего пятеро охранников, считая дядьку Игната… и не считая рынд, но те не станут лезть на глаза и портить настроение. Служба у них такая – видеть все, оставаясь невидимыми для окружающих.

Разноцветные ТК, или, как Юрий успел узнать из присланной вместе с приглашением цветной брошюры, СЭМы, конечно, были лишены вооружения и серьезной брони и потому смотрелись не столь брутально, как тяжелые машины в Арсенале или легкие комплексы кремлевского гарнизона. Но то, что их пилоты выделывали на полигоне, расположившемся за приземистой коробкой самой мастерской, которую владелица чисто по-девчачьи обозвала «ателье», поразило царевича до глубины души. Таких кульбитов в исполнении ТК он никогда не видел. Хотя неоднократно посещал боевые части и видел устраиваемые военными представления, в которых в том числе задействовались и тактические комплексы. Но там упор шел на боевую мощь, в крайнем случае на скрытность, а здесь… скорость, скорость и еще раз скорость. Да чего стоят одни только прыжки по бетонным блокам, стенам и площадкам. А уж когда алый СЭМ вдруг сиганул с двадцатиметровой высоты и как ни в чем не бывало, перекатившись, поднялся на ноги, чтобы тут же продолжить покорение совершенно дикой полосы препятствий, одобрительно загудели все присутствующие.

Если до представления на полигоне среди гостей еще встречались унылые скептики, считающие поделки Бестужевой блажью и глупостью, то после продемонстрированных возможностей облегченных до предела машин, летавших по нагромождениям металла и бетона, словно на крыльях, даже самые отъявленные брюзги и консерваторы были вынуждены признать, что «в этой игрушке что-то есть».

– И почему эта девчонка не родилась лет на двадцать раньше? – тихо прогудел сопровождавший царевича дядька Игнат, бессменный воспитатель уже второго поколения правящего дома, в миру больше известный как генерал-майор Шапошников. – Я бы ее под крыло взял, и сейчас такие «ателье» по стране десятками считались бы. И все мальчишки мечтали бы о таком… СЭМе. Это ж какие кадры для нашей армии, а?!

– Так, может, еще не поздно? – улыбнулся Юрий, лукаво глянув на своего пестуна.

– Поздно, ваше высочество. – Возникший чуть в стороне от окружившей царевича свиты человек в форме охранника ателье демонстративно прижал ладони к груди, напротив сердца. Известный жест для одаренных. В таком положении ни одну технику не сотворить… если жить хочешь. Ярые, заслонившие Юрия, чуть расслабились, но внимания не ослабили.

– И почему же? – проигнорировав поведение своей охраны, осведомился царевич.

– Так ведь господин генерал хотел бы ее за своего внука выдать. Но тот нынче женат, а правнуки слишком малы, – проговорил охранник. – Но на случай матримониальных планов, которые после сегодняшнего представления, возможно, появятся у некоторых… излишне торопливых или самонадеянных личностей, спешу напомнить, что у Ольги Валентиновны уже есть жених, и другой ей не нужен.

– Вот как? – протянул Юрий. – Занятно. А я слышал, он где-то сгинул почти год назад.

– Слухи, ваше высочество, – отозвался безликий охранник. – Могу вас заверить, господин Николаев жив и здоров, хотя и вынужден пока вести весьма уединенный образ жизни. Но ведь это не навсегда…

– Беспокоитесь за семейное счастье друга? – поинтересовался Юрий.

– Можно сказать и так, – протянул наемник, после чего вдруг замер на миг и, глянув куда-то в сторону, почти тут же неглубоко поклонился царевичу. – Ого, это, кажется, по мою душу. Прошу прощения, ваше высочество. Вынужден прервать нашу беседу. Всего вам хорошего и… передавайте привет старшему брату от его верного вассала.

Юрий проследил за взглядом собеседника и увидел приближающихся к их компании трех рослых охранников. А когда царевич вновь повернулся к своему визави, тот сделал шаг назад… и исчез в моментально схлопнувшемся окне.

Приближавшиеся наемники застыли на месте, закрутили головами, но, видимо, получив приказ, тут же развернулись и скрылись в толпе гостей. Юрий же смерил взглядом своих охранников, покосился на дядьку Игната, шарящего взглядом по людям, невольно обходящим по широкой дуге их настороженную, готовую к бою компанию, и, вздохнув, махнул рукой.

– Едем домой, Игнат Павлович, – проговорил царевич. – Кажется, у меня есть новости, которыми брат непременно заинтересуется… а может, и отец.

– Да, ваше высочество, – ответил тот и двинулся к выходу, взрезая толпу, словно ледокол первый лед.

– Посмотрел? – спросил цесаревич. Его собеседник медленно, задумчиво кивнул. – И что думаешь?

– Ушлый мальчонка, – проговорил тот. – Шустрый, наглый… весь в деда.

– Мальчонка?! – взбеленился Михаил. – Этот «мальчонка» умудрился уйти из-под наблюдения и пропасть на целый год так, что о нем ни слуху ни духу не было. Я ж думал, его ЭТИ взяли, похоронил парня заочно. А он! Гранд, чтоб его! Знаешь, теперь я, кажется, начинаю понимать ниппонцев, столь яростно вырезавших эфирников у себя на островах.

– Себя тоже вырежешь? – хохотнул собеседник, но тут же посерьезнел. – В общем, так. Ты хотел слышать мое мнение – слушай. Судя по записи, точнее, по поведению Кирилла на ней, он не только от тебя ушел, он вообще от всех прятался. В том числе и от невесты с ученицами. Могу его понять: Вербицкий с Бестужевым просто по долгу службы притащили бы его к тебе. Но! За жизнью девчонок он следит внимательно. Учитывая же переданный привет… делай выводы, твое высочество. Этот лисенок просто так ничего не делает. По крайней мере, не в нашем случае.

– Угроза? – зло ощерился тот.

– Скорее, заявление о намерениях, – покачав головой, поправил его собеседник.

– Мм… с такой стороны эту клоунаду я не рассматривал, – признался Михаил и, задумавшись, побарабанил пальцами по мраморной столешнице. – Ну-ну…