– Значит, ты об этой малышке говорил мне по телефону? – уточнила Матушка Хильдегард. – Это она застревает в зеркалах?

Арчибальд так по-хозяйски положил руку на голову Офелии, словно она была его невестой, а не Торна.

Он не обращал никакого внимания на ее шарф, который яростно хлестал его по пальцам.

– Мадам, позвольте мне представить вам лучшую чтицу Анимы. Как только я узнал о ее визите, я решил, что настал самый удобный случай прояснить нашу… гм… ситуацию.

Он явно осторожничал, чтобы не сказать лишнего, и это все больше сбивало Офелию с толку.

– Ну, надеюсь, управимся быстро, – проворчала Матушка Хильдегард, гася свои сигары, одну за другой, в пепельнице на ножке. – Я полночи работала над планами графа Бориса.

– Главное, не двигайтесь! – шепнул Арчибальд Офелии, еще крепче надавливая на ее голову.

Матушка Хильдегард опасливо выглянула в коридор, после чего старательно заперла дверь на ключ и щелкнула пальцами. В комнате ничто не шелохнулось, ни одна лампа не мигнула, и однако у Офелии так перехватило дыхание, словно она рухнула в глубокий колодец.

– Дышите глубже, – посоветовал Арчибальд, дружески потрепав ее по волосам. – Сейчас это пройдет.

Офелия с пристальным вниманием оглядела бильярдную. Вся обстановка осталась прежней: те же зеленые шторы, тот же приглушенный свет, – и все же кое-что изменилось. Цветные бильярдные шары, лежавшие в сетках, теперь были рассыпаны по зеленому сукну, как будто игроки только что окончили партию. Да и воздух изменился: в нем витал запах табака, и не без причины, – пепельницу переполняли окурки. А Офелия могла поклясться, что несколько секунд назад, когда Матушка Хильдегард гасила в ней свои сигары, она стояла пустая и вычищенная до блеска.

Комната-двойник. Они очутились в точной копии бильярдной, но как бы ни было велико сходство, пространство сделалось иным. Офелия знала, что Матушка Хильдегард способна накладывать одно помещение на другое, – однажды девушка уже стала пленницей в двойнике библиотеки, – но проделать такую операцию, просто щелкнув пальцами… это было настоящее чудо.

Арчибальд подтолкнул Офелию к дивану, на котором кто-то забыл красивую фарфоровую трубку.

– Ну, вот он, ваш черед отблагодарить меня, невеста Торна! Прочтите мне эту трубку. Я знаю, чтό вы сейчас спросите, и скажу сразу: да, я одолжил ее своему гостю на время его пребывания в моем доме, но тем не менее остаюсь ее счастливым обладателем.

Просьба была столь неожиданной, что Офелия даже не нашлась с ответом. Она вопросительно взглянула на Матушку Хильдегард, чьи маленькие черные глазки смотрели на нее испытующе. Старуха явно желала, чтобы эта девчонка продемонстрировала свои умения. Офелии и самой хотелось завоевать уважение Хильдегард – незаурядной женщины, мятежной личности, иностранки, которая утвердилась на Полюсе благодаря своим волшебным способностям.

Офелия села на диван рядом с фарфоровой трубкой.

– Надеюсь, вы не трогали ее с тех пор, как она здесь лежит? Я должна что-нибудь узнать перед тем, как начну чтение?

– Нет, – ответил Арчибальд, метнув предостерегающий взгляд на Матушку Хильдегард. – Мы всё объясним вам потом, я не хочу влиять на вашу экспертизу.

Офелия поднесла трубку к ближайшей лампе, чтобы рассмотреть, – на ней был герб Лунного Света. Она сняла перчатки чтицы, снова взяла ее в руки, и тут девушку захлестнул такой шквал чужих эмоций, что пришлось положить трубку на колени – ей нужно было успокоиться.

«Это не мои эмоции, – повторила она себе несколько раз. – Это не я».

Офелия так давно не занималась чтением предметов, что допускала ошибки, свойственные начинающим. Она дождалась, когда ее руки перестали дрожать, и возобновила чтение с того момента, где оно прервалось. От трубки по-прежнему исходил страх, но теперь Офелия наблюдала это со стороны, как зрительница перед мрачной, пугающей картиной.

Запах табака больше не успокаивал: тщетно он вдыхал его, день за днем. И всё из-за этих двух проклятых писем! Хотя… он ведь уже целый месяц провел в Лунном Свете, и с ним до сих пор ничего не случилось. Значит, не все так плохо… Но как только запах табака рассеивался, он снова видел посиневшие тела, колыхавшиеся на поверхности озера. Разумеется, он ни в чем не раскаивался. Он просто сделал свою работу: браконьеры есть браконьеры. Не будешь же всякий раз разбираться с этим сбродом на нескончаемых судебных процессах. Верно пишут в газете: Отверженные – как тараканы. Похоже, сейчас они научились проникать повсюду – в любую щель, в города, в Небоград, даже ко Двору! И всякий раз – дурацкие письма, их письма! Они что, вообразили себя вершителями божественной справедливости, эти скоморохи?! Нет, справедливость будет вершить только он! Все налаживается, он со вчерашнего дня в посольстве, а здесь можно спать спокойно. Кстати, не мешает и трубочку покурить…

Офелия отложила трубку на диван. Ее сердце колотилось в груди, как сумасшедшее.

– Я полагаю, вы попросили меня об экспертизе, чтобы получить информацию о том человеке, который последним курил эту трубку, – объявила она, стараясь унять дрожь в голосе. – Должна ли я идти еще дальше в прошлое?

Арчибальд, присевший на бортик бильярда, смотрел на Офелию с веселым любопытством.

– А вы совсем не похожи на маленькую девочку, когда заняты чтением. Нет, идти еще дальше не требуется.

Офелия медленно застегивала перчатки, стараясь скрыть свои чувства. Это чтение потрясло ее до глубины души.

– Я разрешаю вам говорить в присутствии мадам Хильдегард предельно откровенно, – сказал Арчибальд, заметив, что девушка колеблется. – На кону стоит и ее репутация, и моя.

При этих словах Матушка Хильдегард не то усмехнулась, не то простонала.

– Тут довольно сложный вопрос… – нерешительно ответила Офелия. – Вы, конечно, владелец этой трубки, но кто мне гарантирует, что вы не используете мое чтение во вред тому, кто ее курил?

– Я не собираюсь ему вредить, – пообещал Арчибальд с обычным своим непроницаемым спокойствием. – А вам известно, что я никогда не лгу. Итак, я слушаю. Что вы можете мне сообщить?

– Ясно, что этот господин чем-то сильно напуган. У него совесть нечиста, и именно поэтому он попросил у вас убежище здесь, в Лунном Свете. Он боялся… ну, в общем… возмездия.

– Потрясающе, – пробормотал Арчибальд, по-кошачьи прижмурившись. – Вам удалось узнать, кого он боялся и по какой причине?

– Может, лучше вам расспросить его самого?

– Офелия, это крайне важно, иначе я не спрашивал бы вас об этом.

Девушке странно было услышать свое имя из уст Арчибальда. До сих пор он всегда величал ее «невестой Торна». Может, он наконец стал относиться к ней серьезнее или же надеялся таким образом сыграть на ее чувствах? Как бы то ни было, но над дилеммой – помочь Ренару выбраться из тюрьмы или скрыть от посторонних частную жизнь преступника – Офелия не стала долго раздумывать.

– Он боялся мести браконьеров. Отверженных.

Матушка Хильдегард восхищенно присвистнула:

– Да она и впрямь мастерица своего дела, эта девочка.

– Так вы