Женщина на портрете не была ее матерью, но в юности Королева отдала бы целый свет за то, чтобы так оно и было. Миниатюра изображала брюнетку на позднем сроке беременности, загорелую от долгих часов пребывания на солнце. Портрет был написан очень давно: столь бесформенная одежда явно выдавала эпоху Высадки, за спиной висел примитивный лук. Лицо женщины было красивым, но то была не беззаботная легкая красота любой из королев Рэйли. Эта женщина познала страдания; на ее ключице и шее виднелись шрамы, а лицо было отмечено долго не заживавшей болью. Но и горечи в нем не чувствовалось: женщина смеялась, а глаза лучились добротой. В волосы были заплетены цветы. В юности Королева могла часами глядеть на картину, раздираемая ревностью. Не к женщине, а к ребенку в ее чреве. Ей хотелось узнать имя женщины, но даже в галерее Цитадели портрет висел без подписи.
«Иви! Почему ты заставляешь меня ждать?»
– Закрой рот, – прошептала Королева. – Ты покойница.
Думать о прошлом было ошибкой. Она швырнула миниатюру обратно в ящик и с грохотом задвинула его. Если темное существо больше в ней не нуждалось, то и ей нечего было ему противопоставить. Она не могла вечно запрещать разжигать огонь – рано или поздно то, что случилось сегодня, случится снова. А если девчонка действительно каким-то образом сумеет освободить темное существо, спасения от него не будет. Отринув последние воспоминания о прошлом, она направила все мысли на настоящее. Девчонка – вот главная проблема, и что бы там ни говорило темное существо, Королева не считала ее легкой добычей. Она не могла предложить ей соглашение Элиссы, ибо девчонка категорически отказалась посылать в Мортмин рабов. На мгновение, замечтавшись, Королева представила, как садится с ней за один стол – поговорить как равная с равной. Но камни делали подобную дружескую беседу невозможной. Поколебавшись еще секунду, Королева нажала золотую кнопку на стене.
Спустя несколько мгновений в комнату неуверенно вступила Джульетта, уткнувшись взглядом в пол. Умненькая девочка, не пытается испытывать судьбу.
– Ваше Величество?
– Собери мои вещи для путешествия, – приказала Королева, отворачиваясь к камину. Заведя правую руку за спину, она крепко охватила запястье левой. – По меньшей мере на несколько недель. Ты поедешь со мной. Мы отправляемся завтра.
– Куда, Ваше Величество?
Набрав полную грудь воздуха, Королева резко дернула левую руку назад, одновременно мотнув шеей и верхней частью туловища вперед. Резкая невыносимая боль охватила все плечо, вскрик подступил к самому горлу Королевы, но она крепко стиснула зубы, не издав ни звука. Мгновение спустя она с удовлетворением услышала щелчок вставшей на место кости. Боль быстро ослабла, теперь плечо только ныло, но с этим легко справится снадобье.
Королева с приятной улыбкой повернулась к Джульетте, хотя ее лоб был еще влажным от пота. С перепуганного лица девушки сошла вся краска. Королева сделала шаг вперед, просто посмотреть, что будет, и с удовольствием отметила, что Джульетта отшатнулась, чуть не до самой двери.
– Собери вещи для теплого климата и жизни в полевых условиях.
– Куда мы направляемся, Ваше Величество? – пролепетала Джульетта.
И это ее она подозревала несколько минут назад? Чего ей было опасаться в этой малявке?
– На фронт, Жюли, – снисходительно ответила она, подходя к западному окну. – В Тирлинг.
* * *Всю дорогу вверх Ивен не сводил глаз со спины Булавы. Было страшно, но о том, чтобы не пойти за ним, не могло быть и речи – это Ивен хорошо усвоил от Па. Когда тебя зовет Капитан Стражи, надо идти. Под мышкой Булава нес большой серый сверток. Он ни разу не посмотрел на Ивена с тех пор, как они вышли из подземелья. Хуже того, капитан оставил другого тюремщика вместо Ивена, когда они пошли наверх. Новичок был не таким большим, как Ивен, но явно умным, его быстрые глаза так и стреляли по всему подземелью. У единственного оставшегося узника, Баннакера, полностью зажили его раны, и Ивен, зная, что он станет очень опасным, когда выздоровеет, перевел его во Вторую камеру. Но новый тюремщик первым делом подошел ко Второй камере и проверил замки на ней, отчего Ивен ужасно рассердился: можно подумать, он мог оставить камеру с заключенным незапертой! Потом новый тюремщик уселся за его стол, словно был теперь тут хозяином, и закинул на него ноги. Тогда-то Ивен понял, что Королева собралась его уволить. Он был хорошим тюремщиком почти пять лет, но, должно быть, Королева прознала, что он медлительный. С каждой ступенькой, на которую он поднимался, Ивена все сильнее подташнивало. В их семье все издавна служили тюремщиками, до самого дедушки Па. Па только потому оставил свою работу, что уже не мог ходить. Ивену не хватит духу рассказать Па такие новости. Без кольца с ключами он чувствовал себя голым.
Однако на девятый этаж, в Королевское Крыло, они не пошли, а вскарабкались еще выше, на несколько этажей, пока Булава не ввел его в большой зал, ярко-ярко, словно на Рождество, освещенный дюжиной факелов. Два королевских стражника, большой и маленький, сидели на стульях у самой двери, а в центре комнаты стояла высокая клетка, но, что там внутри, Ивен понять не мог.
– Доброе утро, парни.
– Доброе утро, сэр, – хором отозвались оба, вставая. У стражника пониже глаза были такими светлыми, что казались почти белыми, напомнив Ивену о той женщине, Бренне. Несколько дней назад три королевских стражника вывели ее из подземелья, что принесло Ивену бесконечное облегчение. Глаза Баннакера то и дело бегали, ища, как бы вырваться из камеры, но все равно он казался не таким опасным, как та женщина. Ведьма – Ивен в этом не сомневался, могущественная и ужасная, прямо как в рассказах Па.
– Эл, ключи.
Большой стражник вышел вперед на свет, и тут Ивен узнал его: человека со страшными зубами. Стражник кинул ключи Булаве, и тот забренчал ими по прутьям клетки. От металлического клацанья у Ивена заболели уши.
– Просыпайся, Арлен! Настал твой великий день.
– Я не сплю. – Призрачно-худая фигура отделилась от пола в клетке, и Ивен узнал Чучело. Но теперь тот был одет иначе: в белые льняные рубашку и штаны, и даже Ивен знал, что это значит. Это форма заключенного, приговоренного к смерти.
– Обещаешь вести себя прилично, Арлен? – спросил Булава.
– Мы ж договорились.
– Хорошо. – Булава отпер клетку. – Свяжите его.
Ивен уже начал
